Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар - Александр Исаакович Гельман

условиях новоявленного режима. Возвращение в нашу жизнь диктатуры после шести лет какой-никакой, но все же свободы, гласности, после шести лет вполне реальных возможностей заложить необратимые основы демократии – это было бы не просто поражением прогрессивных сил, это было бы чем-то сверхотвратительным, чем-то за гранью любой победы и любого поражения. Это свидетельствовало бы, во всяком случае для меня, о каком-то зловещем, неизлечимом, необратимом заболевании нашего общества.

Признáюсь – в последнее время я не могу без отвращения думать не только о возможности возвращения диктатуры как таковой, я испытываю какое-то внутреннее неприятие даже литературы, искусства на эту тему. Сама эта тема – «человек в условиях сверхнасилия» – притом что я, конечно, прекрасно понимаю ее воспитательную значимость, встречает в моей душе резкое отторжение. Когда я сегодня смотрю фильм или читаю книгу, которые требуют от человека стойкости в условиях сверхнасилия, во мне закипает негодование. Я беру на себя смелость утверждать, что требовать от людей железной стойкости в условиях жестокой несвободы или попрекать нестойких в подлом приспособленчестве – это не очень достойное занятие для взрослых, немало переживших и повидавших людей.

И тут я подхожу к тому самому главному, что продиктовало мне тему этих заметок. Дело не только в том, что природные свойства человека фактически освобождают его от ответственности за поведение в условиях сверхнасилия. Человек, как правило, не в состоянии выносить сильную физическую или душевную боль, длительный голод, слишком высокую или слишком низкую температуру, и так далее и так далее. Человек сделан не из железа, не из бетона, он создан природой для жизни в щадящем, а не жестоком режиме окружающих условий. Человек – дитя природной соразмерности, природной гармонии, а не безудержных катаклизмов и крайностей. Уже только поэтому человека нельзя судить за то, что он приспосабливается, а не сопротивляется в условиях сверхнасилия. Но дело не только в этом, даже главным образом не в этом. Предательство совести и справедливости, предательство человеческого достоинства происходит не тогда, когда в обществе господствует безжалостная, всесильная диктатура и когда многие люди, большинство людей приспосабливаются, чтобы выжить. Предательство происходит до того, до наступления диктатуры, до укоренения режима произвола и насилия. Предательство происходит, когда несвобода зарождается в недрах свободы.

Несвобода всегда наступает из-за того, что во время предшествовавшей ей свободы люди были беспечны и ленивы. Так было после февральской революции в России, когда пришла свобода, появился шанс установить демократию, вырваться к цивилизованному образу жизни, но этот шанс был упущен, свобода была предана и проиграна. Так бывало много раз повсюду в мире. Поэтому совсем не исключено, что и нынешнее, новое явление свободы в России снова будет предано и проиграно.

Мы обязаны очертить сегодняшнюю ситуацию со всей беспощадной отчетливостью. Сегодня мы (я имею в виду сторонников демократического развития страны) в состоянии раз и навсегда покончить с опасностью реставрации репрессивного режима. И что еще очень важно подчеркнуть – сегодня мы можем это сделать без какой-либо серьезной опасности для нашей жизни или свободы. Однако несмотря на то, что прошло уже шесть лет с того момента, как появился этот шанс, положение по-прежнему остается критическим, рискованным, весьма опасным.

Когда с такой определенностью ставится вопрос, люди начинают взвинченно спрашивать – а что, собственно, мы должны делать, что от нас требуется? Я укажу для примера на одно из многих дел, которое мы должны были сделать, но не сделали и продолжаем не делать.

Все мы прекрасно знаем, что многие люди в нашей стране введены в заблуждение, не осознают существующей опасности, более того, не ведая, что творят, многие сами содействуют наступлению реакции, фактически сами призывают на свои бедные головы новую жестокую диктатуру. Совершенно очевидно, что перестройке, гласности должна была сопутствовать некая «эпоха просвещения» для нашего народа. Разве можно было не считаться с тем, что несколько поколений наших соотечественников в течение почти целого столетия были лишены возможности усваивать ряд важнейших понятий и общечеловеческих феноменов? Ведь наше общество – это царство ложных уверенностей. Заложить, начать новую «эпоху просвещения» должна была наша интеллигенция. Но она этого не сделала и не делает.

А каковы наши политики-интеллектуалы, которых вроде бы в последние годы появилось немало, но которым тем не менее не удалось самое главное, чему они должны были отдавать свои мудрые силы, – не удалось достичь единства, сплоченности демократического движения, не удалось пронизать это движение токами подлинной культуры. Словом, мы являемся жалкими свидетелями массы упущенных возможностей. И в чем? В деле предотвращения нового тоталитарного режима, то есть в деле для интеллигенции наиважнейшем. Зато с какой охотой, с каким жаром мы гневно предъявляем нелицеприятный счет тем, кто не показал себя бесстрашными бойцами против режима во времена сталинщины или брежневщины. И тут же рядом, когда речь заходит о новой опасности диктатуры, какая беспечность, какое барское легкомыслие, какой кошмар беспамятства! Быть беспощадными к тем, кто проявил слабость в условиях сверхжестоких или, по крайней мере, опасных, и совершенно не осуждать тех (включая себя), кто в условиях почти полной безопасности не делает всего возможного, чтобы предотвратить наступление новой эпохи насилия, – трудно указать на более яркое свидетельство бескультурья нашей культуры. Вот подлинно непростительное преступление нравственности. Вот это действительно мораль, вывернутая наизнанку.

То, что в нашем обществе обнаруживаются граждане, мечтающие о новой диктатуре, – это не удивительно. Такие люди есть во всех странах мира. Разве мало реваншистов было в послевоенной Германии? Но немцы использовали наступившую после поражения Гитлера свободу для строительства необратимого демократического общества. Они это сделали, они воспользовались свободой сполна, они не упустили исторический шанс. Конечно, это не означает, что там можно почивать на лаврах, – опасность возрождения темных сил непрерывна, повсеместна и вечна. Но в немецком обществе сегодня работает такая система законов и такая система сложившихся уже после войны традиций, которые в состоянии предотвратить новую коричневую чуму.

Почему же у нас не получается? Почему нам не хватает последовательности в борьбе за предотвращение новой диктатуры? Я говорю в данном случае о той части общества, которая вроде бы понимает, как важно добиться необратимости демократических преобразований. Ведь таких людей сегодня много.

По-видимому, дело в том, что на нас неоправданно сильно действует даже небольшая доза свободы. У нас начинает кружиться голова от одного-двух глотков вольности, и мы уже становимся беспечными, ленивыми. Нам уже как-то неинтересно. Мы относимся к свободе, как дети: когда есть опасность, мы вовлекаемся в борьбу, а когда ее нет – наше свободолюбие вянет, испаряется. Мы люди чувства, а не логики. Чтобы проявить