Со всеми наедине: Стихотворения. Из дневника. Записи разных лет. Альмар - Александр Исаакович Гельман

У Зингермана невозможно учиться. Он способен вдохновлять. Но только в том случае, если внутри тебя тоже кто-то или что-то сидит. Но даже те, кого он не вдохновлял, все равно догадывались о масштабе и силе его дарования.

<2000>

Статьи

Не выверни свободу наизнанку

Одинакового в людях гораздо больше, чем неодинакового.

Тело у всех состоит из одинаковых по своей функциональной предназначенности органов. Мы одинаково появляемся на свет, мы одинаково занимаемся любовью, мы одинаково испытываем голод и боль. Мы все более-менее одинаково недолго живем на этом свете. Это «равенство в смерти», быть может, и есть то главное, что нас должно роднить и примирять: жизнь и без того коротка, чтобы ее еще укорачивать друг другу.

Однако люди так устроены, что самое большое значение они придают не одинаковому, а особенному. Мы активно стремимся утвердить одну сторону нашей сущности, нашу неповторимость, попирая при этом другую сторону – нашу родовую общность. Мы существа одинаково разные, одновременно и одинаковые, и разные, но важнее для нас то, что мы разные – одни мужчины, другие женщины, одни молодые, другие старые, одни умные, другие глупые. Эти и многие другие природные и обретенные разделения единого рода человеческого, переплетаясь, образуют основной репертуар конфликтных сюжетов, разыгрываемых на жизненной сцене.

Сюда относятся и конфликты на почве национальных различий, о которых и пойдет речь.

Национальные различия в последнее время все настойчивее объединяют нас с одними и разделяют с другими. В этом нет ничего плохого, в этом есть много хорошего – но только до определенной черты.

Отмечу здесь попутно, что и в целом для человеческих взаимоотношений в любой области, на любом уровне имеет огромное, судьбоносное значение проблема черты. Во всем есть черта, переступишь ее – и добро оборачивается злом, человечность бесчеловечностью. Вся сложность в том, что природа не встроила в наш мозг такой механизм, который бы срабатывал автоматически каждый раз, когда мы собираемся эту черту переступить. Эту службу оповещения, предупреждения несет в обществе культура – я имею в виду в данном случае культуру в наиболее обобщенном смысле слова, как культуру всей жизнедеятельности человека.

Так вот, культура с очень давних времен, не отрицая значения национальных различий, уважая эти различия, тем не менее последовательно настаивает на том, что все люди, независимо ни от каких различий, заслуживают равного уважения.

Создается впечатление, что в прежней нашей несвободе мы больше ощущали общность нашей судьбы, чем в теперешней нашей свободе. Можно услышать и даже прочитать, что свобода не объединила, а разъединила нации. Перестройка, говорят, разрушает дружбу народов, которой мы всегда законно гордились.

Я с этим не согласен. Официозное прославление нашей дружбы народов прикрывало затаенные жгучие вопросы. Нынешние конфликты тянутся издалека. Долгое отсутствие свободы для их обсуждения и решения не размывало, не рассеивало эти конфликты, как некоторым казалось и кажется, а только загоняло их вглубь, где они набухали мрачным отчаянием.

Считалось, что мы единый неделимый народ. Интернационализм зиждился, как и экономика, на уравниловке. Равенство истолковывалось не как равное право каждого народа свободно творить свою судьбу, а как равная беспрекословная обязанность каждого народа подчиняться единым, общим установлениям. Конечно, если такого рода равенство принимать за эталон, то действительно, сегодня происходит не объединение, а разъединение. На самом же деле происходит возрождение национального достоинства народов, а национальное достоинство невозможно восстанавливать в общей куче, дружным единым порывом. Каждая нация должна для этого собраться, сомкнуться, очертить границы своих особенностей, должна обсудить свои сугубо национальные проблемы, подсчитать потери, залечить старые раны, дать полную волю своему языку, своей культуре. Да, по сравнению с тем, что было прежде, это похоже на стремление к сепаратизму, на отчуждение от общего дома. Да, прежнего общего дома уже не будет. Будет общий дом, но другой, и порядки в новом нашем общем доме будут заметно отличаться от прежних. Это будет общий дом, но в каждой его квартире будут свои законоположения, которые надо будет, входя, уважать. Это будет общий дом самостоятельных, а в чем-то и своенравных народов. Наверняка и в экономическом благополучии разные регионы нашего обновленного общего дома будут заметно отличаться. Но это будут справедливые отличия – в зависимости от результатов деятельных усилий.

Но почему же, если все так хорошо и разумно развивается, тревожно на душе, когда думаешь о событиях межнациональных отношений последнего времени? Потому, что мы уже однажды вывернули свободу наизнанку, мы уже однажды умудрились огромную, невиданную свободу, которую принесла нам революция, превратить в чудовищный режим насилия. Мы уже однажды под водительством Сталина переступили черту и зашли так далеко за нее, как не заходил, может быть, ни один народ в этом столетии.

Поэтому нас не покидает тревога: мы опасаемся, чтобы то же самое не произошло и в этот раз – с нашей новоявленной, с молоденькой нашей четырехлетней свободой. В тот раз бес толкнул Россию за черту человечности, воспользовавшись засильем нашего классового мышления. В этот раз опасность подстерегает с другой стороны – черт нас может попутать на межнациональных разногласиях, если на этом поприще возобладает безоглядный экстремизм.

Приглядитесь и увидите – всюду, где имеют место межнациональные напряжения, где эти напряжения превышают, так сказать, норму, мы имеем дело с неумелым, неразумным, торопливым, неуравновешенным, а порой и просто небескорыстным обращением со свободой. Чтобы свобода могла служить решению наисложнейших национальных вопросов, ей нужно придать сначала форму, заключить ее в подлинно демократические рамки, упорядочить на принципах равноправия процедур пользования свободой. Можно понять нетерпимость людей, можно понять, почему они спешат, но если при этом не будет проявлена настоящая забота о том, чтобы защита национальных интересов одного народа не вступала в противоречия с интересами других народов, толку не будет. Нельзя, обрадовавшись возможности расширить собственную свободу, забывать о том, что это нужно делать с полным уважением к не менее свободолюбивым устремлениям других. Вместе с другими, наряду с другими, а не за счет других.

Нельзя забывать, что межнациональные интересы в сегодняшних условиях – это не интересы начальствующих элит разных наций, это прежде всего интересы простых людей разных наций, а простые люди одной нации ничем не виноваты перед простыми людьми другой нации. Человек не должен быть наказан за то, что он родился евреем, а не русским или русским, а не эстонцем, он также не должен быть наказан за то, что его местом жительства оказалась не Москва, а Вильнюс, хотя он русский,