Фауст. Страдания юного Вертера - Иоганн Вольфганг Гёте

Но абсолютность все же вам вредит.

Бакалавр

Здесь место то же, ментор мой, но знайте,

Что время ныне стало уж не тем.

Двусмысленных речей не расточайте:

Ведь мы в других условиях совсем.

Легко юнца вам было озадачить,

Над мальчиком наивным свой язык

Потешить: труд был очень невелик;

Теперь никто не смеет нас дурачить.

Мефистофель

Когда всю правду скажем мы юнцу –

Не угодим бесперому птенцу;

Впоследствии ж, когда промчатся годы,

На шкуре собственной узнает он невзгоды,

И мнит, что сам он до всего дошел,

И говорит: учитель был осел.

Бакалавр

А может быть, и плут! Вы мне скажите

И хоть один пример мне укажите:

Какой учитель только правду нам

В лицо открыто скажет, смел и прям?

Один прибавит, а другой убавит,

Тот с важностью, тот в шутках все представит,

А дети –  верь подобранным словам.

Мефистофель

Что ж, время есть всему; не так давно вы

Еще учились, ныне –  вижу сам –

Вы и других учить готовы.

Прошло немного месяцев и лет –

И опытом изведали вы свет.

Бакалавр

Ах, этот опыт! Дым, туман бесплодный!

Его гораздо выше дух свободный!

Сознайтесь: то, что знали до сих пор,

Не стоило и знать совсем?

Мефистофель

(помолчав)

Пожалуй.

Я сам давно так думаю. Отсталый

Я был глупец и верил в пошлый вздор.

Бакалавр

Вот этому я рад: в вас ум я замечаю.

Впервые старика неглупого встречаю!

Мефистофель

Искал я клада, не жалея рук,

А вырыл кучу мусора простого.

Бакалавр

И ваша плешь –  сознайтесь, милый друг –

Ничем не лучше черепа пустого?

Мефистофель

(ласково)

Ты, верно, сам, дружок, не сознаешь,

Как груб ты?

Бакалавр

Вежлива у немцев только ложь!

Мефистофель

(который, сидя в кресле на колесиках, все время подвигался на авансцену, обращается к партеру)

Здесь, наверху, житья нет никакого:

Ни воздуха, ни света не дают.

Авось меж вами я найду приют?

Бакалавр

Я нахожу весьма претенциозным,

Что люди, пережив известный срок,

Хотят быть чем-то, хоть ничем серьезным

Уже не могут быть: их век истек!

Ведь жизнь живет в крови, а в ком кипучей,

Чем в юноше, кровь свежая течет?

Живая кровь в нем силою могучей

Жизнь новую из жизни создает.

Все движется, все в деле оживает;

Кто слаб, тот гибнет, сильный –  успевает.

Пока полмира покорили мы,

Что делали вы, старые умы?

Вы думали, судили, размышляли,

Да грезили, да планы составляли –

И сочинили только планов тьмы.

Да, старость –  просто злая лихорадка,

Бессилие, болезненный озноб!

Как человеку стукнет три десятка,

Его клади сейчас хоть прямо в гроб.

Вас убивать бы, как пора приспела!

Мефистофель

На это черт согласен будет смело.

Бакалавр

Что черт? Лишь захочу –  и черта нет!

Мефистофель

(про себя)

Тебе подставит ножку он, мой свет!

Бакалавр

Да, вот призванье юности святое!

Мир не существовал, пока он мной

Не создан был; я солнце золотое

Призвал восстать из зыби водяной;

С тех пор как я живу, стал месяц ясный

Вокруг земли свершать свой бег прекрасный,

Сиянье дня мой озаряет путь,

Навстречу мне цветет земная грудь;

На зов мой, с первой ночи мирозданья,

Явились звезды в блеске их сиянья!

Не я ли мысли вольный дал исход

Из тесных уз филистерства? Свободный,

Я голос духа слушаю природный,

Иду, куда свет внутренний влечет,

Иду, восторга полный! Предо мною

Свет впереди, мрак –  за моей спиною!

(Уходит.)

Мефистофель

Иди себе, гордись, оригинал,

И торжествуй в своем восторге шумном!

Что, если бы он истину сознал:

Кто и о чем, нелепом или умном,

Помыслить может, что ни у кого

Не появлялось в мыслях до него?

Но это все нас в ужас не приводит:

Пройдут год, два –  изменится оно;

Как ни нелепо наше сусло бродит –

В конце концов является вино.

(К молодым зрителям в партере, которые не аплодируют.)

Вы не хотите мне внимать?

Не стану, дети, спорить с вами:

Черт стар, – и, чтоб его понять,

Должны состариться вы сами.

Лаборатория в средневековом стиле

Крупные, неуклюжие приборы для фантастических целей.

Вагнер

(у очага)

Чу! Грозный колокол! Он стены

Под черной копотью потряс…

Я чую близость перемены!

Не может длиться ни на час

Злой неизвестности терзанье,

Как ни серьезно ожиданье!

Вот-вот: уж тьма светлей, светлей, –

Я вижу –  в колбе раскаленной

Как будто уголь оживленный

Затлелся… Вот он ярко в ней

Горит карбункулом чудесным

И мечет в сумраке окрестном

Как будто молнии вокруг!..

Вот белый свет явился вдруг…

О, только б не было потери

Теперь!.. Ах, бог мой, что за скрип у двери?

Мефистофель

(входя)

Привет вам! Рад удачу я для вас

Принесть!

Вагнер

(боязливо)

Привет, – в счастливый звездный час!

(Тихо.)

Но тише, чтобы не дохнуть! Сейчас

Великое здесь дело совершится.

Мефистофель

(тихо)

Что тут такое?

Вагнер

(шепотом)

Человек творится.

Мефистофель

Вот как! А где же спрятались они?

Не слишком ли здесь дымно помещенье

Для парочки?

Вагнер

Нет, Боже сохрани!

То, прежде в моде бывшее, рожденье

Считаем мы за вздор, за униженье!

Тот нежный пункт, откуда жизнь вся шла,

Та милая, сокрытая в нем сила,

Что изнутри ключом наружу била,

Которая давала и брала,

Сама собой слагалась и росла,

Сперва себе родное усвояла,

А вслед за тем чужим овладевала, –

Цены своей лишается теперь!

Пусть этим будет наслаждаться зверь,

Но человек, при том высоком даре,

Которым он владеет, должен впредь

Происхожденье высшее иметь,

Чистейшее, чем остальные твари!

(Обращается к очагу.)

Смотрите, светит! Значит, найден путь!

Действительно, надежда есть, что можем

Мы, ежели веществ мы сотни сложим,

Смешаем их –  в смешенье здесь вся суть, –

Все человека вещество составить;

Его мы в колбу