Исход - Алексей Яшин

разборках, в результате которых он потерял нескольких друзей, но при этом обрел уважение других и статус настоящего мужчины. Его португальский язык ежедневно совершенствовался, ему уже не приходилось по несколько раз переспрашивать собеседника, не до конца уловив смысл сказанных слов. Все это в совокупности с влюбленностью в местную красавицу исключало его из разряда «пришельцев», а окружающие люди воспринимали молодого человека как своего и уже полностью забыли его «инородное» происхождение.

Далеко не всегда беженцам удавалось устроиться на ночлег на берегу: не найдя вовремя вожделенный кусочек суши, путешественники привязывали лодки к выступающим из воды верхушкам деревьев и спали прямо в утлых суденышках, вплотную прижимаясь друг к другу для большего комфорта. В таких случаях приходилось есть приготовленную накануне еду исключительно холодной, однако особого недовольства никто не высказывал. Бывшие обитатели «монастыря» после инцидента с гибелью товарищей теперь крайне осторожно относились к любой суше и ночевали там, лишь удостоверившись в своей полной безопасности и установив при этом обязательное ночное дежурство.

После смерти Мигеля негласное руководство беженцами взял на себя Серхио, хотя старался лишний раз не пользоваться своей властью. Он постоянно подыгрывал Зубастому, напоминая тому про полную зависимость их группы от выбранного проводником курса. Отец Антонио потихоньку приходил в себя после кровавого побоища. Он даже смог произнести некое подобие погребальной молитвы над могилами погибших. По молчаливой договоренности никто не напоминал настоятелю о тех событиях, однако сам же он по-прежнему находился в некоторой депрессии и с очень большим трудом возвращался к текущей действительности. По просьбе Серхио, священнослужитель провел несколько бесед с Луизой, однако девушка оправилась от потери отца значительно быстрее, чем предполагалось. Немалую роль в этом сыграла поддержка Максима, с которым осиротевшая красавица теперь сблизилась еще больше, а душевному восстановлению поспособствовал тот факт, что, практически воспитываемая одной матерью, Мигеля своим полноценным родителем она по-настоящему и не считала.

В отличие от Мигеля Зубастый решил по максимуму экономить топливо, поэтому большую часть времени лодки шли под парусами. Этому помог попутный ветер, который, по заверениям их капитана, дул в нужном направлении. Чтобы избавиться от лишнего балласта, учитывая немногочисленность багажа беженцев, от третьей лодки вскоре решено было избавиться. Восемь человек благополучно разместились в двух других, а оставшуюся разобрали на дрова и приготовили на ней рыбу. Сильных толчков больше не было, лишь небольшие землетрясения чуть ли не ежедневно заставляли внутренности путешественников нервно сжиматься от мысли, что следующий взрыв природного негодования они могут и не пережить.

Помимо учета и распределения припасов, Хорхе не забывал и о своих обязанностях врача. Среди окружающих ранения имели лишь Макс и Серхио: ни за кого из них опасений у медика не было, но на всякий случай мужчина лечил повреждения товарищей с помощью побегов повсеместно растущего кактуса Бразилиопунция, перемалывая их в кашу и делая из полученной массы компрессы. Оба пациента безропотно принимали эти попытки врачевания, особенно после лекции Хорхе о вреде влажного тропического климата для любых открытых порезов. Помогало это растение или нет, но голова Максима теперь практически не болела, а Серхио мог почти безболезненно орудовать пострадавшими рукой и ногой.

Вспоминая информацию об активировавшихся на планете вулканах, Макс внимательно наблюдал за небом, но каких-нибудь явных изменений пока не замечал. Либо они происходили слишком медленно и постепенно, что уловить их не было ни малейшей возможности, либо воздушные массы Северного и Южного полушарий взаимодействовали не особо активно. Вне зависимости от этого молодой человек уже решил строить на новом месте свое жилище с расчетом на самое худшее развитие событий и уже прикидывал в голове, что ему потребуется для исполнения задуманного. Какого-либо официального предложения Луизе Максим не делал, однако та теперь и не представляла своей жизни без неожиданно свалившегося на бразильскую сельву русского парня. Серхио еще больше приободрил влюбленных, когда рассказал им, что покойный Мигель не был против их дружбы и только радовался светящимся от счастья глазам дочери. Правда это или нет – оставалось на совести самого Серхио, но такое развитие событий молодых людей вполне устраивало. Единственное, о чем Юрьева предупредил его старший наставник, было то, что Луиза выросла в католическом окружении, и официальный статус во взаимоотношениях играл для нее немаловажную роль. К счастью, в распоряжении влюбленных имелся священник, готовый абсолютно в любой момент засвидетельствовать законность их романтической связи.

Этот день выдался тяжелым во всех отношениях: закончившаяся пресная вода совершенно не вызывала положительных эмоций, а скудные запасы пищи лишь добавляли негатива в общую картину. Беженцы и до этого пережили немало страданий и лишений, а теперь еще и мучились от жажды. Чтобы хоть как-то улучшить состояние, Хорхе предложил соратникам периодически сосать пуговицу или что-нибудь подобное: слюноотделение позволяло слизистой оболочке рта не превратиться в знойную пустыню, хотя это и было довольно слабым утешением. Практически все путешественники напряженно вглядывались в спину их капитана, постепенно переводя взгляды на горизонт, в поисках когда-то обещанной земли обетованной. Больше других переживал Зубастый: если бы обеспокоенные взгляды могли прожигать – он бы уже давно лишился большей части одежды, может, даже и кожи. Мужчина совершенно не узнавал окрестностей, впрочем, при почти полном отсутствии каких-либо ориентиров это было немудрено. И все же, согласно данным компаса, они двигались в правильном направлении, и проводник был уверен, что нужная им возвышенность должна появиться на горизонте с минуты на минуту.

До наступления темноты ничего утешительного так и не произошло: горное плато не появилось, а поверхность воды на всем протяжении была покрыта своеобразной дымкой. Ночевать снова пришлось на воде, найти в сгустившихся сумерках хоть какой-нибудь клочок суши не представлялось возможным. Голодные, обессиленные и мучимые жаждой, беженцы закрепились возле затопленного дерева и попытались уснуть, в надежде, что хотя бы следующий день принесет им избавление. Отец Антонио предложил всем помолиться о спасении и первым подал пример, принявшись декламировать отдельные абзацы Священного Писания. Пересохшее горло не позволяло говорить громко, однако это было и не нужно: водная гладь отлично передавала любые звуки. И если бы в толще тумана случайно оказался бы заблудившийся путник, услышав подобное, он либо свихнулся бы, либо окончательно уверовал в существование Спасителя.

Слишком далекий от религии Максим слушал эти речи без должного проникновения, в данный момент он гладил волосы прижавшейся к нему Луизы, которая шевелила губами в такт словам священника, но при этом не произносила ни единого звука. Глаза девушки были закрыты, однако в этом виделось вовсе не проявление религиозного экстаза, а самая обычная усталость. У молодого человека и у самого веки уже наливались тяжестью, а монотонный голос отца Антонио действовал на него лучше любого снотворного. На темном небосклоне одна за другой проявлялись яркие точки загорающихся звезд, парень уже в который раз отмечал, что только здесь у него получилось рассмотреть звездное небо во всей красе. Лунный диск высунул свою светящуюся макушку из слегка колышущейся водной глади и окрасил лица близких к состоянию отчаяния людей в мертвецки бледные оттенки. Какой-то внутренний голос заставил Юрьева повернуть голову влево, но окончательно измотанный молодой человек не сразу смог осмыслить увиденное. Впрочем, уже через несколько мгновений громкий и полный ликования вопль заставил абсолютно всех вздрогнуть, а не ожидавшая такого поворота девушка едва не вылетела из лодки в воду. Однако очень быстро пассажиры двух лодок смогли осознать развернувшееся совсем недалеко от них зрелище и принялись обниматься, чуть ли не выскакивая от радости прямо за борт. Отец Антонио очень эмоционально перекрестился и почти что криком возблагодарил Господа, перейдя затем на всех его апостолов и прочих святых праведников. Луиза, наконец, смогла разглядеть повод для нахлынувшего на ее напарников ликования: слева от них поочередно вспыхивали яркие и мерцающие огни, которые не могли быть ничем иным, как многочисленными кострами, разводимыми теми, кто уже успел достичь территории их новой и, скорее всего, относительно безопасной обители.

* * *

– Слушай, Темир, пока наш