«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

С в е т а (посмеиваясь). Стоишь — так садись.

Т о л я. Не надо. Обождем, постоим.

Пауза. Толя все воспринимает всерьез.

С в е т а (посмеиваясь). Пристает!

Т о л я. Как это получается, что муж к жене пристает? Этого не может быть на самом-то деле. Муж жену уважает, и все.

С в е т а. Оставим разговор.

Т о л я. Мама ведь уехала специально, ради чего страдала, к чужим людям ночевать собиралась?

С в е т а. Я еще раз тебе повторяю, что она ночевать не любит. Она ничего про ночевку там не говорила — значит, не будет. Она что говорит, то и делает, и я такая.

Т о л я. Это хорошо. (Задумывается.)

С в е т а. Я говорю только то, что думаю, я ни от кого не завишу. Зачем мне придумывать что-то, врать, потом опять придумывать дальше. Говорю, что думаю.

Т о л я. Но она еще не скоро, чего ты боишься?

С в е т а. Мы сколько в ресторане просидели, во-первых. Во-вторых, откуда ты взял, что я боюсь? Я не боюсь. Я вообще не имею привычки говорить неправду. Что ты тогда обо мне знаешь?

Т о л я. Я к тебе присмотрелся за пять лет учебы.

С в е т а. Присмотрелся, но не знаешь.

Т о л я. Я все знаю, но не хочу знать. Около тебя вертелись двое, но не решились.

С в е т а. Не будем меня обсуждать, договорились? Если ты меня спросишь, я скажу честно.

Т о л я. Мне нечего тебя спрашивать, я тебя узнал за пять лет учебы в университете.

С в е т а. А я вот тебя вообще не знаю. Ты учился в другой группе, мы закончили, ты ко мне ни разу даже не подошел за те самые пять лет. Ни на вечерах, нигде.

Т о л я. Это значит, я наблюдал и сравнивал.

С в е т а. Потом вообще взял распределение в Свердловск, уехал. Нужна я тебе была, если ты уехал? Так не бывает. Уж если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко, — так Грибоедов писал. Помнишь, Мамонов читал нам на тему этих слов целую лекцию о различии женского и мужского?

Т о л я. Я все эти годы подбирал, и отпадали одна за другой все кандидатуры.

С в е т а. Что есть назначение женщин в этом мире и что удел мужского начала.

Т о л я. Я и уехал в Свердловск, ничего не решив.

С в е т а. Все отпали?

Т о л я. Я уехал в Свердловск, ничего не решив.

С в е т а. Полюбил бы хоть раз одну, не отпала бы.

Т о л я. Я не могу любить. Что с меня возьмешь. Я не умею. Я моральный урод в этом смысле. Я не умею. Я тебе сказал. Я честно тебе все сказал: не люблю никого, но я хочу жениться на тебе. Хотел, вернее.

С в е т а. Теперь не хочешь?

Т о л я. Теперь женился с сегодняшнего дня.

С в е т а. Говорят, что это проверяется так: спросить мужчину, женился ли бы он на своей теперешней жене еще раз. Что ты на это ответишь?

Т о л я. Ты мне подходишь, ты по всем наблюдениям как раз то, что мне надо. Я много смотрел, что ты думаешь! Я поступил в университет уже двадцати пяти лет.

С в е т а. Ты уже это рассказывал сегодня.

Т о л я. И опять могу повторить: кандидатур было много, и они одна за другой отпали. Кроме тебя. Кроме тебя.

С в е т а. Ты же меня не любишь, ну скажи.

Т о л я. А что теперь поделаешь. Я честно говорю, не скрываю: из всех одна ты мне подходила. Но что я мог тогда, когда было распределение? Ты меня вообще не знала — подойти и предложить? Разве ты бы за меня пошла тогда замуж, непосредственно перед распределением? Нет, конечно.

С в е т а. Нет, конечно.

Т о л я. А теперь вышла за меня. Вот и весь разговор на самом деле.

С в е т а. Ты приготовился к этому за два года? Выжидал, что ли?

Т о л я. Как сказать, что, значит, выжидал… Не то чтобы выжидал, и готовился, помнил, не это. Я тебя не любил. Но я тебя наметил еще в университете. А потом проходит два года, мать пишет мне в Свердловск, что продает дом в моем родном городке, свой родовой дом, мое имение, на которое я уже не рассчитывал, потому что мне в моем родном городке уже ничего не светило.

С в е т а. Почему? Поселился бы.

Т о л я. Мне там не было работы на самом деле. Ну, мать мне пишет, что продает дом и переселяется к Тамаре. И чтобы я поехал и продал, и треть от всего будет моя. А дом хороший и двухэтажный почти. Я ехал в мой родной городок через Москву, впереди светили деньги, и я решил зайти к тебе.

С в е т а. Ты мне это уже все совершенно так и рассказывал, и хватит об этом.

Т о л я. Но это действительно так, что же теперь сделаешь.

С в е т а. У тебя как будто не у всех людей. Все говорят одно, подразумевают другое, а догадываются, что все совсем еще по-другому, и при этом не подозревают, насколько они ошибаются.

Т о л я. Я говорю, что на самом деле.

С в е т а. Ты высказываешь все, и больше тебе ничего не остается высказывать, дальше уже идут одни повторы.

Т о л я. Это действительно, ну что ж.

С в е т а. У тебя как будто существует только одна главная мысль и больше, кроме этого, за душой ничего, одна эта твоя правда.

Т о л я. Так оно и есть.

С в е т а. А вот я думаю, что ты такой же, как все и как я. И когда ты так упорно начинаешь придерживаться своей версии, я начинаю подозревать, что за всем этим кроется все совершенно другое.

Т о л я. Ничего другого, что ты! Я не вру почти что никогда. То есть, я могу говорить неправду, если я не знаю чего-то. Но то, что я знаю, я говорю точно.

С в е т а. А ведь ты знаешь, что дело обстоит совсем не так, как ты мне это тут изобразил. И ты это знаешь на самом деле, и я это знаю.

Т о л я (монотонно). На самом деле ничего подобного. Слушай, как было дело: я поступил в университет двадцати пяти лет, я был уже немолодой для себя и собирался жениться, но присматривался, поскольку был немолодой. Одна за другой кандидатуры отпадали, и уже к диплому осталась одна лишь ты. Я уже знал, что любить никого не способен, и мало того — через сколько-то времени наблюдения за кем-нибудь возникало острое чувство неприязни. Только по отношению к тебе этого не было. Только по отношению к тебе. Сначала просто у меня к тебе ничего не было, ровная, спокойная полоса, а потом, перебирая все в уме, я туманно стал догадываться, что эта спокойная, ровная полоса отношения что-то значит. То