«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

Входят  С в е т а  и  Т о л я. Света в простом белом платье, с небольшим букетом цветов. Толя в черном костюме. Некоторое время они молчат. Света снимает туфли и стоит в чулках, потом она садится на стул. Когда-то она надевает домашние тапочки (на усмотрение режиссера), во всяком случае, это имеет значение — процесс надевания Светой домашних тапочек.

Т о л я. А где мама твоя?

С в е т а. Она пошла в гости.

Т о л я. Ну что же…

С в е т а. Поехала, вернее. К родным, в Подольск.

Т о л я. Давно?

С в е т а. Сразу… после нашей записи.

Т о л я. Насколько я представляю, туда — часа полтора в одну сторону.

С в е т а. Меньше. Час пятнадцать с метро.

Т о л я. Устанет. Обратно ехать ей будет поздно. Все-таки Подольск, шпана.

С в е т а. Она не любит нигде ночевать.

Т о л я. Ну что же…

Пауза, во время которой Толя немного ближе подходит к Свете.

С в е т а. Ты… есть будешь?

Т о л я. Меня хорошо отравили в этом ресторане.

С в е т а. Мне понравилось.

Т о л я. Меня отравили.

С в е т а. Нет, мне понравилось.

Т о л я. С непривычки.

С в е т а. Нет, мне просто понравилось, как там кормят.

Т о л я. Цыпленок табака?

С в е т а. Почему цыпленок? Я ела бефстроганов.

Т о л я. Ты завтра на себе почувствуешь, что значит бефстроганов. Они на каком масле это готовят, знаешь?

Толя подходит к Свете, и вот тут она может отойти на другую сторону стола искать домашние тапочки под скатертью.

С в е т а. Мне понравилось.

Т о л я. Цыпленок табака был хорош только для зубного врача.

С в е т а. Я ела бефстроганов.

Т о л я. А цыпленок годился лишь только для зубного врача.

С в е т а. В смысле?

Т о л я. После него срочно надо чинить зубы.

С в е т а. У тебя плохие разве зубы?

Т о л я. У меня отличные, ни разу не болели.

С в е т а. Тогда что тебя волнует?

Т о л я. То, что, кроме костей, нечего было есть.

С в е т а. Поменял бы, попросил официантку.

Т о л я. Не люблю подымать хай в ресторанах.

С в е т а. Ты все равно поругался ведь с официанткой вначале.

Т о л я. Но это не от большой любви. Посадила за стол с крошками, объедками.

С в е т а. Кто сажал? Ты сам скорей сел.

Т о л я. Кругом столько пустых столов, а они говорят — подождите.

С в е т а. Подождали бы.

Т о л я. У тебя ведь нога стертая.

Фраза производит какое-то действие, которое вполне можно назвать как бы звуком лопнувшей струны.

С в е т а. Я из-за этих туфель прокляла все на свете. Бегала, бегала за ними почти весь этот месяц, в результате взяла на полномера меньше и только позавчера.

Т о л я. Это когда я тебе звонил?

С в е т а. В этот день.

Т о л я. Трудно было достать?

С в е т а. Да белых нигде не было. Лето.

Т о л я. Заранее надо было.

С в е т а. Да так как-то.

Т о л я. В конце концов, написала бы мне. Адрес я тебе свой оставлял.

С в е т а. Я тебе тоже адрес оставляла.

Т о л я. Я все бегал, с продажей дома.

С в е т а. Я работала.

Т о л я. Там у нас, в моем бывшем городе, можно неожиданно что-то достать. На толкучке по субботам с рук продают.

С в е т а. Я не люблю с рук, от покойника может быть.

Толя все еще стоит.

Т о л я. Вообще-то надо умываться после этого посещения ресторана. Где-то тут был мой чемодан, там полотенце.

С в е т а. Да возьми там в ванной наши, красные висят.

Т о л я. Во-первых, если уж на то пошло, негигиенично общее полотенце.

С в е т а. Я тебе другое наше дам, тоже красное.

Т о л я. Как различать будем?

С в е т а. Я тебе зайчика вышью.

Т о л я. Зачем? На самом деле у меня тут целое приданое. Простыни есть, пододеяльники даже.

С в е т а. На своих собираешься спать?

Т о л я. Жизнь подскажет.

С в е т а. Я с мамой лягу, а ты постелешь себе. Тогда твое приданое не пропадет.

Т о л я. Не пропадет мой скорбный труд. Я стирал и гладил все свободное время. Покупал, стирал и гладил.

С в е т а. Сам?

Т о л я. Я один, как ты знаешь. В моем родном городке тоже был один, хотя мама в свое время не согласилась меня женить на одной местной девочке. Сказала, что у нее родители до третьего колена ей известны и все воры. Так что я все стираю себе и глажу до сего времени сам.

С в е т а. Вас там в нахимовском приучили вальс танцевать и стирать.

Т о л я. Ты со мной зря не пошла на вальс.

С в е т а. У меня нога стертая, ты бы мог пригласить Кузнецову.

Т о л я. У нее свой муж для этого есть — и сидел.

С в е т а. Он бы не обиделся, если бы ты Кузнецову пригласил.

Т о л я. Да, он бы не обиделся.

С в е т а. Главное, два дела тебя приучили в нахимовском: танцевать и простыни стирать. Одно другое дополняет, идеал настоящего мужчины.

Т о л я. Почему же? Мы в нахимовском были на всем готовом, простыни стирать не приходилось. Это вообще дело не такое. Не умею. Даже когда я на буровой работал в степях Казахстана, и то у нас повариха стирала. И в Свердловске я ведь на квартире у хозяйки жил, по договоренности, опять-таки с ее простынями.

С в е т а. Ты это все рассказывал.

Т о л я. Я про простыни впервые. Первый раз в жизни простыни стирал, когда к тебе собирался. Купил, выстирал в порошке и прогладил. На купленных сразу ведь спать не будешь — через сколько рук прошли: швеи-мотористки, не говоря уж о ткачах, потом ОТК, потом на складе, дальше продавцы, покупатели.

С в е т а. Молодец. Гигиену соблюдаешь.

Т о л я. Да, я аккуратный парень, брезгливый.

С в е т а. Брезгуешь нашими-то полотенцами?

Т о л я. Я? Нет. Зачем.

С в е т а. А почему свои привез?

Т о л я. Ну так как же… Ведь я знаю. У вас на самом-то деле не густо.

С в е т а. Не густо, но я всегда к Новому году сама себе подарок делаю: две новые смены покупаю, и спим на чистом.

Т о л я. Первое дело. Мы тоже так будем делать, я тебе буду дарить. В нашей семье.

С в е т а. Где это ты видишь — в нашей семье? Может, ничего еще не будет.

Т о л я. Поглядим — увидим. (Подходит к Свете и неожиданно для самого себя кладет ей руку на грудь.)

С в е т а (отшатываясь). Уйди-ка.

Т о л я. Ну что ты? Что ты? Чего боишься? Ничего не будет.

С в е т а. Ты где, в порту находишься? Матрос дальних странствий. (Ее разбирает смех.)

Т о л я. Ну зачем ты? Ты моя жена.

С в е т а. Фактически нет, и не думай.

Т о л я. Это дело пустяка.

С в е т а. А будешь приставать, так поедешь к себе.

Т о л я. Куда? Куда я поеду?

С в е т а. А куда знаешь. (Все еще посмеивается.) К своей маме.

Т о л я. Она ведь у моей сестры живет. Там некуда.

С в е т а. Тогда к себе в Свердловск. К хозяйке.

Т о л я. Я оттуда уже выписался. Все! Отовсюду выписался, дом материн в родном городке продал. Я нигде! Вот