«Любовь» и другие одноактные пьесы - Мартин Гургенович Алоян

Н и к и ф о р о в. Конечно! (Вдруг задумался.) Хотя стоит ли? Пока доедем, туда-сюда… Поздновато получится.

О с т а ш е н к о. Жаль. (Смеется.) Честно признаюсь: хочу на Эдикову жену посмотреть. Любопытно — сил нет! Уж очень Никифоров у нас красивый был, все по нему с ума сходили!..

Н и к и ф о р о в. Глупости.

О с т а ш е н к о. Не скромничай, Эдик. С восьмого по десятый все девицы влюблялись, без исключения… Даже я, грешница, не удержалась.

К о л о д и н а. Ты? (Смеется немного неестественно.) Вот умора! Полина по Эдику сохла, а мы и не знали…

О с т а ш е н к о. Было дело, сохла. Но не больше, чем ты, Ниночка.

К о л о д и н а (другим тоном). Вот это действительно глупости. Зачем мне этот лысый?

О с т а ш е н к о. Не обижай Никифорова, он тогда красавцем был писаным. Он и сейчас хорош.

Н и к и ф о р о в. Ладно, прекратите… (Патрикееву.) Разбушевались у нас дамы.

П а т р и к е е в. Ничего не поделаешь, вечер воспоминаний…

О с т а ш е н к о. Я больше скажу, даже Бубенцова эта, с одной извилиной, и то в Никифорова втюрилась… Честное слово!

Н и к и ф о р о в (раздраженно). Перестань, пожалуйста, Полина.

О с т а ш е н к о. Как ее звали, забыла… Валя… Лена… Вспомнила! Света. Светлана Бубенцова! Тихоня тихоней, а палец в рот не клади. До того дело дошло — папаша меня домой приглашал по русскому ее натаскивать. И насчет благодарности намекал.

Н и к и ф о р о в. Зачем преувеличивать?

О с т а ш е н к о. Отнюдь. Даже машину один раз прислал. С шофером…

К о л о д и н а. Надо же, как с тобой деликатно!.. Меня проще обламывали. Вызвала Клавдия в кабинет, дверь закрыла и говорит спокойненько… «Бубенцовой нужно поставить четверку по математике. Это в интересах школы». Я, конечно, не выдержала, слово за слово…

О с т а ш е н к о. А Эдик какой скандал устроил!..

Н и к и ф о р о в (после паузы). Вы как хотите, а мне про это надоело…

К о л о д и н а. Да. А вся жизнь, если вдуматься, у нас с тех пор иначе пошла… (Полине.) Ты сейчас где трудишься?

О с т а ш е н к о (не сразу). Я?.. Дома я тружусь.

К о л о д и н а. В каком смысле?

О с т а ш е н к о. Два года, как из школы ушла, муж заставил. Все-таки двое детей не шутка. К тому же у него желудок больной, язва… И, знаете, ничуть не жалею. Ни капельки! Женщине вообще не обязательно работать, если семья большая…

Н и к и ф о р о в. Так ты совсем ушла?

О с т а ш е н к о. Совсем. Никаких уроков, никаких тетрадок — благодать! Сама себе хозяйка… Каждый день упражнения, по Стрельниковой, парадоксальное дыхание… Все артисты так дышат. В бассейн хожу.

К о л о д и н а. Я бы от такой жизни свихнулась.

О с т а ш е н к о. А ты, Нина, конечно, извини, всегда была рабочая лошадь. Орловский тяжеловоз.

П а т р и к е е в. Значит, у тебя все хорошо, Полина?

О с т а ш е н к о. Очень хорошо…

Пауза.

К о л о д и н а (встает, подходит к окну). Похоже, дождь будет, потемнело… В грязи утонем…

Н и к и ф о р о в. Не бойся. Водолазы нас найдут. А грязь, она говорят, целебная…

К о л о д и н а. Между прочим, я поняла, что Федор здесь делает.

П а т р и к е е в. Что?

К о л о д и н а. Ваш институт тут базу воздвигает, экспериментальную, угадала? Дети будут учиться, а товарищ Патрикеев их пристально изучать…

Н и к и ф о р о в. Связь науки с практикой.

К о л о д и н а. А через несколько лет Феденька нас докторской удивит.

П а т р и к е е в. Это вряд ли.

К о л о д и н а. А ты не прибедняйся… Ты, если хочешь, счастливый номер вытащил. Большим человеком стал. Вот я, например, или Эдик, мы кто такие? Рабочие лошадки, Полина правду сказала. Бьемся, бьемся. А тут бац — статейка… с подписью «Ф. Патрикеев». Или брошюрка… И сразу все ясно и понятно. Можно двигаться вперед.

Н и к и ф о р о в. Да что с тобой, Нина Сергеевна? Ты чего разозлилась?

К о л о д и н а. Ерунда… Федор на меня не обидится. Он знает, я всегда шпарю. Как последняя дура.

О с т а ш е н к о. Характер у тебя тот еще… Человек нас собрал, письма написал, пригласил… А ты глупости говоришь. (Патрикееву.) Я, Федя, все твои статьи вырезаю и храню. Честное слово. И эксперимент, я считаю, вещь полезная. Всякий учитель должен новые разработки пробовать.

К о л о д и н а. Ты, насколько я понимаю, сейчас в основном суп пробуешь. На кухне…

Н и к и ф о р о в. Дамы сцепились!

О с т а ш е н к о (стараясь говорить спокойнее). Я, Нина, не только суп готовлю. Помимо супа — второе, третье, пироги пеку… Даже мороженое делать научилась. А еще, к твоему сведению, мужу рубашки стираю, брюки глажу… И многое другое, о чем ты и понятия не имеешь…

Несколько секунд Нина Колодина и Полина Осташенко молча смотрят друг на друга.

Н и к и ф о р о в. Противники, соглашайтесь на ничью.

О с т а ш е н к о (она уже успокоилась, улыбнулась). Я согласна.

К о л о д и н а. Я тоже. (Полине.) Ты меня извини, устаю в последнее время.

О с т а ш е н к о. Пустяки, я тоже завожусь с полоборота.

Н и к и ф о р о в. Если мир установлен, я предлагаю разбежаться. Сегодня вечер не удался, но это ничего не значит… Можно сразу договориться на ближайшее воскресенье и посидеть в ресторане. Столик беру на себя.

О с т а ш е н к о. Неплохая мысль. Приходи с женой. Эдик. Я своего приведу.

Н и к и ф о р о в. Федор прав. Не видимся годами, ничего друг про друга не знаем, не интересуемся… Все. С сегодняшнего дня начинается новая жизнь. Все согласны?

Никто не отвечает.

Если кому по пути, могу подвезти.

О с т а ш е н к о (смотрит на часы). Меня до ближайшего телефона.

Никифоров и Полина встают.

П а т р и к е е в. Погодите разбегаться. Я вам не все сказал.

Н и к и ф о р о в. Слушаем вас, Федор Николаевич… Я, кстати, к тебе давно заскочить собираюсь. Есть кое-какие дела… Ты в институте с утра или лучше после обеда?

П а т р и к е е в. Я в институте вообще теперь не бываю.

Н и к и ф о р о в. Вот жизнь! На работу не ходит, а зарплата идет!

П а т р и к е е в. Ты меня не понял. Из института я ушел. Уже почти месяц.

К о л о д и н а. Где же ты работаешь?

П а т р и к е е в. Здесь.

Н и к и ф о р о в (медленно). Тогда я снова не понял.

П а т р и к е е в. Работаю в этой школе… (Неопределенным движением руки указывает на пустые стены.) Директором. Первого сентября открываемся.

О с т а ш е н к о. Вот это да!..

Никифоров подходит к Патрикееву поближе, смотрит на него с любопытством.

К о л о д и н а. Ты бросил институт? Какие-нибудь неприятности? Тебя сократили?

П а т р и к е е в. Я ушел сам.

Н и к и ф о р о в (смеется). Интересный номер. Без пяти минут доктор наук хлопает дверью академического института и устраивается директором школы посреди грязного пустыря! Или этот человек сбрендил, или…

П а т р и к е е в (перебивает его). Послушай меня, Эдик… Когда мы работали в школе все вместе, у нас были идеи, были планы, куча интересных мыслей… Мы были молодыми тогда, и казалось — стань директором кто-то из нас, никто не помешает немедленно осуществлять все это… (После паузы.) Сегодня я — директор. И я позвал вас, чтобы попросить… чтобы предложить вам работать со мной.

К о л о д и н а. Здесь?

П а т р и к е е в. Да, Нина, здесь. Я предлагаю начать сначала… Вместе. Сообща. Заодно.

Пауза. Неожиданное предложение Патрикеева не просто удивило — оно поразило всех присутствующих. Патрикеев достает сумку, вынимает оттуда завернутые в бумагу бутерброды, ставит на стол термос, чашки.

П а т р и к е е в. Кто хочет кофе, прошу…

И снова никто не реагирует