Фауст. Страдания юного Вертера - Иоганн Вольфганг Гёте

class="v">Родиться хочешь –  собственным уменьем

Рождайся!

Гомункул

Отчего ж и с умным мненьем

Не справиться?

Мефистофель

Ну, так иди к своим

Философам! Что выйдет –  поглядим.

Расходятся.

Анаксагор

(Фалесу)

Смириться твой не хочет ум суровый;

Что ж, должен ли привесть я довод новый?

Фалес

Послушна ветру каждому волна,

Но от крутой скалы бежит она.

Анаксагор

Вот этот холм огня воздвигла сила.

Фалес

Всегда лишь влага жизнь производила.

Гомункул

(между ними)

Позвольте возле вас идти;

Я сам хочу произойти.

Анаксагор

(Фалесу)

Скажи: ужель создать возможно было

Такую гору в ночь одну из ила?

Фалес

Природы ключ велик: не может он

В пределах дня и ночи быть стеснен;

В ее делах, средь образов обилья,

Есть правильность, в великом нет насилья.

Анаксагор

Но здесь так было! С силою возник

Огонь Плутона; вихрь Эола вмиг

Прорвал равнины почву силой взрыва,

И вот гора возникла здесь, как диво.

Фалес

Довольно же: покончить нам пора.

Мы видим только, что здесь есть гора,

А в споре только время мы теряем

Да добрым людям пыль в глаза пускаем.

Анаксагор

Здесь мирмидонян тьма живет:

Пигмеи, муравьи, дактили

Меж скал все щели населили, –

Прилежный мелкий все народ.

(Гомункулу.)

Ты до сих пор не гнался за большим,

Жил, как отшельник, за стеклом своим;

Вот, если хочешь царствовать и править,

Царем я здесь могу тебя поставить.

Гомункул

Фалес, что скажешь?

Фалес

Мой совет –

На этот раз ответить «нет».

Кто с малыми живет и малым занят,

Тот малые дела творит,

С великими ж велик и малый станет.

Смотри: вон туча журавлей парит,

Грозя пигмеям, испуская крики:

Грозила б также их царю она.

Наставив клювы, острые, как пики,

Расправив когти, ярости полна,

На карликов спустилась стая грозно:

Им гибель всем теперь грозит серьезно!

Напал с убийством злобным их народ

На мирных цапель, жителей болот,

И вот теперь, за это злое дело,

Пигмеям месть кровавая назрела.

За цапель злобно родственники мстят:

Злодеев кровь пролить они хотят.

Что стрелы им, которыми сгубили

Пигмеи цапель, что копье и щит?

Попрятались все муравьи, дактили,

Пигмеев рать колеблется, бежит!

Анаксагор

(после некоторого молчания, торжественно)

До сей поры молился я Эребу,

Теперь мольбы я воссылаю к небу.

Тебя молю теперь,

Всегда прекрасную,

Троеимянную,

Троеобразную,

Тебя, Луну-Гекату-Артемиду:

Не дай народ несчастный мой в обиду!

О ты, любящая, Мечтой обильная,

В тиши светящая,

Душою сильная,

Открой пучину тени роковой,

Без чар явись нам в силе вековой!

Пауза.

Ужель услышан слишком скоро я?

Ужель донесся к горным высотам

Мой вопль, – и вот закон природы там

Мольба нарушила моя?

Растет, подходит ближе он,

Богини шаровидный трон!

Вот вниз слетает он, очам ужасный,

Громадно-грозный, мрачный, темно-красный,

Огнем кровавым озарен!

Не приближайся, шар могучий!

Нам всем, и морю, и земле,

Грозишь ты смертью неминучей!

Так это правда, что в полночной мгле

Жен фессалийских дерзостному пенью

Внимала ты и, путь свой изменив,

Слетала вниз на мощный их призыв

И помогала преступленью?

Вот светлый диск покрылся тьмой…

Он рвется! Молний страшное блистанье,

Шипенье, треск и грохотанье!

Как вихри свищут надо мной!

Я пред тобой склоняюсь, трон прекрасный!

Простите: я призвал его, несчастный!

(Падает ниц.)

Фалес

Чего не видел и не слышал он!

Меня ничто, признаться, не тревожит.

Что здесь свершилось? Чем он так смущен?

В такую ночь безумную все может

Случиться, но луна, ясна, светла,

Висит себе на месте, как была.

Гомункул

Взгляни; жилье пигмеев изменилось.

Сперва вверху кругла была гора,

Теперь вершина сделалась остра.

Я слышал треск: с луны скала свалилась

И раздавила, без излишних слов,

Друзей не хуже, чем врагов.

Но все ж почтенна творческая сила,

Которая, в груди земной таясь,

То снизу вверх, то сверху вниз стремясь,

В теченье ночи гору сотворила.

Фалес

Не беспокойся: та гора –

Воображенья лишь игра.

Пусть пропадет дрянное это племя!

Ну, счастлив ты, что не был в это время

Царем! Пойдем: морской нас праздник ждет, –

Гостям чудесным там большой почет.

Удаляются.

Мефистофель

(взбираясь по другой стороне горы)

Опять ползи по склонам скал суровых

Да путайся среди корней дубовых!

У нас, на Гарце, пахнет хоть смолой

От сосен; там хоть запах ароматен,

Хоть с серным схож он; здесь же неприятен

И самый воздух. Это край такой,

Что нет и речи ни о чем подобном.

Хотел бы знать я, чем в миру загробном

У этих греков раскаляют ад,

Чем заменяют серный дым и чад?

Дриада

Как ни умен ты дома –  на чужбине

Неловок: чем о родине мечтать,

Ты должен бы почтенье здесь воздать

Дубов старинных миру и святыне.

Мефистофель

Да, хорошо, конечно, где нас нет;

Когда привычный угол мы теряем,

Он поневоле кажется нам раем.

Но что в пещере там за слабый свет?

Что за тройное существо там жмется?

Дриада

То форкиады! Ближе подойди

И, коль не страшно, – речь к ним поведи!

Мефистофель

Зачем же нет? Смотрю –  и остается

Дивиться лишь! Как я ни горд, а тут

Сознаться должен: ничего на свете

Подобного не видел! Чуда эти

Альравнов безобразьем превзойдут!

При виде этой троицы страшилищ

Кто б не признал от сердца глубины,

Что смертные грехи не так дурны?

У нас мы в самом страшном из чистилищ

Не стали бы терпеть подобных им,

А здесь –  глядишь –  присутствием своим

Они отчизну красоты венчают,

Античными их громко величают!

Задвигались, почуяли меня

Вампиры. Вот пошла у них возня,

Шипеньем, свистом чужака встречают.

Форкиады

Подайте глаз мне, сестры: кто-то там

Решается войти в святой наш храм.

Мефистофель