Пять пьес о войне - Наталия Лизоркина

…

Между нами пробежала искра классовой ненависти.

КАТЯ. Мне так повезло! Я успела поесть теплой еды перед тем как выключили свет! Весь день сегодня будет удачный, хорошая примета.

СОНЯ. Мы с мужем начали читать бумажные книги вслух. Умнеем с каждой секундой. Мой вам совет: читайте такие книги, где ситуация хуже, чем в вашей реальности. Читаем мемуары Стефана Цвейга. Они с женой совершили самоубийство, не дождавшись конца войны.

ЮЛЯ. В киевских пабликах разыскивают пропавшую девочку по имени Либерти. Не запомнить ее невозможно — с таким-то именем. Если в Киеве есть две Либерти Боднар, я съем свою шапку. Когда я вижу объявление о пропавшем ребенке, я всегда стараюсь запомнить не только имя, но и лицо.

МАРИНА. Мой день в фотографиях. Здесь я мерзну:

— в трамвае

— на улице

— в квартире.

Актриса 1 ходит по сцене, подпрыгивает, хлопает в ладоши. Свет зажигается.

ИВАННА. Опять дали свет. Сука. Сука. Падла. Сосед включил дрель. Тут же. Моментально. Это непобедимый чувак. Титан духа. Как надо верить в будущее, чтобы в такие времена делать ремонт.

ПЛОХАЯ СЕКСИСТСКАЯ ШУТКА. Раздеваясь, она спросила: «А у тебя точно есть электричество?»

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ УКРАИНЫ. Веерные отключения — лучшее время, чтобы заниматься любовью.

БОЖЕНА. Как я ненавижу, когда к товарам из секс-шопа применяют слово «игрушки». Просто фу. Какие, блин, игрушки? Игрушка — это кукла Барби, мяч, робот-трансформер или машинка на управлении. Мы дети или что? Представляются голые взрослые люди, сидящие в песочнице. Кто-то роет ямку фаллоимитатором. Кто-то пытается надеть наручники на шею дворового кота. Кто-то вымазал кляп с красным шариком в песке и пытается засунуть его обратно в рот.

Диалоги тоже соответствующие.

— Мальчик, тебя как зовут? Давай дружить!

— Меня зовут Твой Господин! Давай играть в дочки-матери!

ЛЮБА. Прибежала с работы и сразу — к плите, готовить еду. Во-первых, очень голодная. Во-вторых, нужно готовить прямо сейчас, потому что неизвестно, когда отнимут свет. Готовку я сопровождаю криками: «Да! Быстрее! Быстрее! Ну давай же! Да! Да! Вот уже почти, ну!» Пусть соседи думают, что мы занимаемся любовью.

ВИТА. Только что на остановке стояли немолодые муж и жена.

Она. Паша?

Он. Мы тридцать лет женаты. Какой я тебе Паша? Я Дима.

Она. Идиот. Я сказала «наша». Маршрутка наша едет или нет?

Он. А я подумал, это ты идиотка.

Любовь — это определиться, кто из вас идиот, а кто Дима.

ИВАННА. Мой бывший прислал мне запрос в друзья. Четыре года ни слова от него. И вот запрос в друзья. На шестом месяце войны. Запрос в друзья. В фейсбуке. Запрос. В друзья. Бля! Когда началась война, он даже не спросил, где я, что я, жива ли я. Через полгода войны он вспомнил, что я существую. И постучался в друзья. Может лет через десять он такими темпами дойдет до того, чтобы с днем рождения поздравить. Если мы проживем еще десять лет.

Я за все это время, как началась война, не испытывала такой злости, как сейчас. На себя злюсь. Я с ним трахалась. Мы пили из одной чашки, спали в одной кровати. Как я могла тратить свою жизнь на парня, которому настолько плевать на меня?

На девятом месяце войны я приняла запрос в друзья.

КАТЯ. Сегодня мне так и не удалось попасть в магазин. Он не работал, потому что не было света. На работают аптеки. Зашла к родителям поесть. Когда выходила от них, в их лифте застряла женщина. Двое девушек снаружи говорили с ней. Я поняла, что женщине в лифте стало плохо. Девушки пытались вызвать ей скорую.

Потом я шла и светила себе телефоном. Так делали все, кто был на улице. Вообще это очень странно — видеть свой город абсолютно темным. В окнах иногда брезжит какая-то свечка. Когда я дошла до своей улицы, она светилась. Но прямо на моих глазах дома стали отключаться один за другим. Они словно в воду погружались. В доме меня встретила перепуганная консьержка. Она попросила хорошо закрыть дверь подъезда, потому что ей страшно. Как ты ее хорошо закроешь, если электронный замок не работает…

Потом мы с толпой соседей молча поднимались по лестнице на свои этажи и светили себе телефонами. Теперь я забилась под одеяло и пишу этот текст. Пришла к выводу, что жизнь я люблю меньше, чем блага цивилизации. Растерянные лица людей, крики той женщины в лифте заставляют задуматься: а зачем вообще это все?

ЮЛЯ. Вчера в маршрутке подслушала разговор двух немолодых пассажирок. Сначала они пытались выяснить, когда в 2023 году будет Пасха. Потом одна говорила очень долго о том, как ей страшно жить в Киеве. Что вот, мол, прилеты. Очень она боится, что ее убьет ракетой. Вторая пыталась ее успокоить и сказала: «Ты же верующий человек, ну в самом деле! Мы же знаем, что жизнь на этой грешной земле — не самое важное». Первая ответила: «Да-да, ты права».

СОНЯ. Нам дали свет впервые со среды. Отопления нет. Вода появилась, но холодная и еле идет. Интернета и телефонной связи не было совсем. За эти два дня я никуда не смогла дозвониться, ни разу. «Точки обогрева» не работают в нашем районе. Все эти двое суток мы не знали вообще ничего. Тут никто ничего не знает. Полная изоляция. Нужно купить хотя бы радио. Магазины в округе не работают. Нашла один в соседнем районе. Очереди на вход — очень много людей.

В квартире холодно. Сейчас сварю яйца, будет еда на сутки. Не знаю, что еще рассказать. Вообще ничего не знаю. Никаких событий у меня нет и быть не может. По сути, мы ведем доисторический образ жизни. Работать мы, конечно, совсем перестали. Работы больше нет.

Не думала, что когда-то скажу это, но если вы можете помочь, буду рада любым донатам. Карточка в первом комментарии.

Прощаюсь надолго.

ЮЛЯ. Про «пункты несокрушимости» на конкретном примере. Школу, где работает мама, оборудовали под такой пункт. Учителей обязали там дежурить. Зарплату им сократили на 30 %.

На данный момент в этом пункте есть электрочайник и стаканчики. Можно прийти попить кипятку. Чая у них нет, только кипяток. И то — если есть электричество. Без электричества пункт несокрушимости превращается в пункт бесполезности.

Еще там есть стопка спортивных матов, на которых можно полежать. Таких пыльных и вонючих, знаешь. И столик для пеленания младенцев. Собсна, все.

САША. Впервые за сто лет поменяла тариф. Выбрала самый дешевый,