Драматургия: искусство истории. Универсальные принципы повествования для кино и театра - Ив Лавандье

Даже Годар [74] признает, что ему необходимо структурированное повествование: «Мне нравятся сюжеты, – говорит он. – Я такой же, как все, мне это нужно». Я убежден, что Годар не единственный. Если вы обратитесь к интеллектуалам, порицающим классическое повествование, то с удивлением обнаружите у них тайную страсть к «Далласу», пьесам Фейдо или фильмам с участием Луи де Фюнеса, Питера Селлерса или Тото. Стоит также отметить, что некоторые авторы не тратят свою жизнь на нарушение правил. Из двадцати пьес Ионеско «Лысая женщина» – только одна, и она была первой, как будто ему требовался небольшой всплеск популярности, чтобы заявить о себе и потом писать все более и более классические произведения.

Эти размышления ни в коем случае не являются обвинением в адрес того, что называют «новой волной» в кино, по той простой причине, что она состояла в основном из режиссеров, которые хотели рассказать историю. Оглядываясь назад, интересно отметить, что Трюффо, Шаброль и Маль были такими же классиками, как и остальные, даже если их тон и техника отличались от общепринятых в то время. Годар – явно особый случай. На самом деле «новая волна» состояла в основном из молодых художников, стремившихся занять место старших. Как сказал Жак Превер устами Ансельма Дебюро (Этьен Декру) в фильме «Дети райка», «новизна стара как мир».

Альфред Хичкок, всегда был новатором, находя новые возможности киноязыка и специальных эффектов: прозрачный потолок в фильме «Жилец», одиннадцать однокадровых сцен «Веревки», лживые воспоминания в «Страхе сцены», рельефность «В случае убийства набирайте „М“» – все это говорит о том, что Хичкок уже экспериментировал во всех областях, как технических, так и эстетических, и до и во время «новой волны». Но на этот раз он попытался отойти от классической модели повествования, хотя по-прежнему собирался рассказать историю. Хичкок всегда был в основе своей приверженцем Аристотеля. Речь шла просто об игре со структурой.

Работая над фильмом «Головокружение», Хичкок столкнулся с серьезной проблемой. В «Психо» он совершил экстраординарное усилие, возможно, единственное в своем роде.

Неудачное исключение: «Головокружение» (1958)

Внимание: анализ, приведенный ниже, раскрывает все драматические узлы киноленты. Всем, кто не знаком с фильмом, рекомендуется посмотреть его, прежде чем читать то, что последует далее.

Еще одно предварительное замечание: не принимайте все сказанное на свой счет. Если вам (искренне) нравится «Головокружение», вы правы, также как и я вправе (искренне) считать его скучным. Моя цель – не опорочить пантеон нескольких киноманов или оправдать свои личные вкусы, а определить объективные критерии, объясняющие, почему фильм «Головокружение» плохо структурирован.

Он начинается с сильного драматического узла: погони с участием инспектора Скотти Фергюсона (Джеймс Стюарт). Заканчивается она плохо. Из-за боязни высоты и головокружения у Скотти другой полицейский (Фред Грэм) падает и погибает. Именно это инициирующее событие и послужило началом фильма. После несчастного случая Скотти уходит в отставку, но не знает, чем заняться дальше. У него нет долгосрочных целей. Скотти обретает цель, когда старый друг по колледжу Гэвин (Том Хелмор), воспользовавшись тем, что он не занят, просит проследить за его женой Мадлен (Ким Новак). Гэвин утверждает, что ее преследует кто-то из прошлого, и хочет знать, куда отлучается его жена. Скотти следит за ней. На 16-й минуте фильма начинается второй акт, хотя цель Скотти четко не определена. У него их несколько: следить за Мадлен (без препятствий), понять, что она делает, выяснить, что за фигура из прошлого ее преследует (препятствий немного). Через 42 минуты Мадлен предпринимает попытку самоубийства. Скотти спасает ее. С этого момента чувствуется, что она его привлекает. Предполагается, что у него несколько целей: соблазнить ее, защитить и излечить от кошмаров. Первой цели он достигает через 63 минуты. Однако остальных ему так и не удается достичь, потому что Мадлен снова пытается покончить с собой, и на сей раз успешно. Это и есть кульминация. Она наступает через 74 минуты. Когда Мадлен мертва, напряжение (которое и так не было интенсивным) спадает, и мы вступаем в третий акт. Суд снимает со Скотти всякую юридическую ответственность, и он попадает в клинику нервных расстройств, что порождает несколько психоделических образов.

По логике вещей, фильм должен закончиться на 82-й минуте, но этого не происходит.

Как раз в тот момент, когда наше внимание ослабевает, сценаристы пытаются подстегнуть его новой историей. Комментарии врача клиники («Ему осталось не меньше полугода, может быть, год»), а также переход к затухающему черному цвету и длинная панорама Сан-Франциско дают нам понять, что прошло некоторое время. Скотти вышел из клиники и возвращается в места, где прежде знал Мадлен, и ему даже кажется, что он снова видит ее. Короче говоря, он не может ее забыть, но это не дает ему цели, ведь Мадлен вряд ли воскреснет. В крайнем случае, его целью может стать избавление от навязчивой идеи. Неожиданно (на 89-й минуте фильма) он сталкивается с двойником Мадлен. Ее зовут Джуди. Именно это – инициирующий инцидент второй истории, которая, как мы видим, является следствием первой лишь случайно, то есть по произволу авторов. Скотти приглашает Джуди на ужин, и мы чувствуем, что его цель – полюбить Мадлен через Джуди. Но затем мы узнаем, что Джуди и Мадлен – один и тот же человек, смерть Мадлен была инсценировкой. Мы также узнаем, что Джуди/Мадлен все еще глубоко влюблена в Скотти. С этого момента протагонистом становится уже не Скотти, а Джуди. Она страдает больше всех, переживает больше всех конфликтов. Ее цель: быть любимой как Джуди, а не как Мадлен. Препятствие: болезненная одержимость Скотти. Кстати, у Джуди также есть цель не оказаться разоблаченной. Кульминацией второй истории, конечно же, является момент, когда Скотти понимает, кто такая Джуди. Чтобы связать это откровение с проблемой боязни высоты Скотти, сцена происходит в том месте, где, как предполагается, покончила с собой Мадлен. Последний, плохо поставленный (чтобы не сказать гротескный) эпизод происходит в третьем акте.

Очевидно, что «Головокружение» – это неполноценный фильм. Во-первых, не хватает конфликта, что делает первую часть немного запутанной. Но самое главное, не соблюдено единство действия: есть два действия с большим промежутком между ними. Это тем более обидно, если учесть красоту сюжета. На самом деле, если бы вы искали фильм, иллюстрирующий пропасть между кинокритиками и публикой, «Головокружение» подошло бы как нельзя лучше. Критики, которые смотрят фильмы больше головой, чем сердцем,