Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш

Т х о м. Да при этом еще на жену свалишь, мол, так она транжирит, так транжирит. Куш-то получишь, а кто тратить будет?

Н г а у к. На тебя никто ничего не сваливает. Полно, иди-ка спать. Какая-то ты осунувшаяся. А мне, ничего не поделаешь, надо идти. (Дает выход накопившейся злости.) Все равно их поймают, не мы, так другие. И чем раньше, тем лучше — меньше людей от них пострадает, народ спокойней жить будет. Так-то. (Весело.) Не забудь угощенье приготовить, потом придем попировать вместе с господами. Эти облезлые обезьяны завтра вместо того, чтобы выспаться после бессонной ночи, заставят играть в саукдиа[35].

Т х о м. Умоляю тебя, Нгаук. Завтра ты должен быть дома и выспаться, чтобы набраться сил. Вон какой страшный стал.

Н г а у к (смотрит на жену). Что это ты вдруг латаную рубаху надела? Деньги тебе нужны?

Т х о м. Если есть, так дай, а нет — обойдусь. Мне ведь ничего не надо. Уже старуха я.

Н г а у к (улыбаясь, любуется женой). Ничего себе, старуха! (Вдруг замечает в корзине с рукодельем пистолет, наклоняется и берет его в руки.) Откуда у тебя эта штука?

Т х о м. Это пистолет отца. Я взяла его в день, когда он умер. Отец ведь нам ничего не оставил, я взяла хоть этот пистолет на память.

Н г а у к. Ты с ума сошла! Если бы я не увидел, случись кому-нибудь из тэев сюда заглянуть — тебя арестовали бы и меня заодно. Отчаянная ты, беда! (Осматривает пистолет.) Полюбопытствовал бы кто-нибудь — и все пропало. А как же иначе? Ведь держать запрещено. Повезло мне! Еще бы немного — погубила бы ты меня.

Т х о м. А почему же ты сам ходишь с оружием?

Н г а у к. Я — совсем другое дело. В этой округе только у меня есть разрешение. Ну ладно, завтра я отнесу пистолет начальству.

Т х о м. Этот пистолет — память об отце, сохрани его ради меня.

Н г а у к. Нет, нельзя. Всем хотелось бы оружие иметь, да нельзя. Зачем же неприятности наживать? Завтра мне напомнишь, отдашь. Поняла? Я пошел, надо кончать с этим делом. Но… (Задумчиво курит трубку.)

Т х о м (украдкой посматривает на мужа, волнуется). Ну, ты идешь или нет?

Н г а у к (морщит лоб). Сейчас пойду. Дай только подумать, куда же они делись вдруг, куда они исчезли? (Опять курит, задумавшись.) Просто понять не могу. Здесь мы все уже обыскали, а их нигде нет. Нам тогда показалось, что они куда-то сюда побежали. Верно, пожалуй. Они где-то здесь, наверняка здесь. Надо продержать оцепление до утра, а потом ворвемся опять. Двое их, а не десять тысяч, значит справимся. Если, не дай бог, их этот Ши арестует, доверия мне больше не будет. Они где-то здесь должны быть, никуда они не могли уйти. Люди они ведь, а не святые духи. (Кивает головой.) Совсем ведь их уже выследил. Выпустить их теперь — это самоубийство.

Т х о м. Чего это ты так старательно высчитываешь?

Н г а у к. Чего высчитываю? Ясное дело — деньги. Ладно, я пошел. (Берет карманный фонарик, дубинку, собирается выйти, но, передумав, возвращается.) На, возьми-ка, три сотни, припрячь.

Т х о м. Держи их лучше при себе, Нгаук.

Н г а у к. Нет. Староста все взаймы у меня просит. Прихватить деньги с собой, да не одолжить ему — как-то неудобно. А дашь, он в жизни не возвратит. Раздавать деньги в долг без отдачи я не люблю. Вот получу чин девятого ранга, тогда уже никаких денег от меня он не дождется. Тогда я буду, как говорится, нож за рукоять держать — так удобнее. (Отдает деньги жене.) А у тебя деньги, кажется, кончились.

Т х о м (берет деньги). Ты, Нгаук, за счет других на жизнь зарабатываешь.

Г о л о с  с  у л и ц ы. Писарь Нгаук, ты идешь или нет? Господин чиновник спрашивает.

Н г а у к (подбрасывает монету). Ладно. Ложись, спи. Да закрой дверь, ту, что выходит в переулок. А то как бы вор не забрался. Смотри, начисто ограбят. Время сейчас такое. Я пошел. (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Т х о м.

Т х о м (облегченно вздыхает и весело посматривает вслед Нгауку, улыбается). Повезло!

Слышны шаги, стук дубинок, все эти звуки постепенно удаляются и замолкают совсем. Тхом прислушивается. Поворачивается к двери, ведущей в спальню.

Вы все еще тут? Он ушел.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Т х о м, Т х а й  и  К ы у. Тхай и Кыу входят на цыпочках, весело улыбаются.

Т х а й. Тхом!

Т х о м. Да.

К ы у. Спасибо тебе, Тхом. Право, я не думал…

Т х а й. Спасибо вам. Большое спасибо.

Т х о м. Я так волновалась, обманывать-то совсем еще не привыкла.

Т х а й. Вы ловко его провели. Мы только благодаря вам спаслись.

К ы у. Но зачем тебе надо было спасать нас?

Т х о м (печально). Теперь я все понимаю. (Запинаясь.) Только один Нгаук во всей округе мечтает поймать вас, а остальные нет. Многие беспокоятся о вас, молят небо, чтобы несчастье миновало вас. Вы-то здесь, а отца с Шангом нет больше.

Т х а й. Где мама?

Т х о м. Мама не захотела жить с нами. Но почему вы зашли в наш дом? Это же отчаянное дело, риск какой!

К ы у. За нами тэи гоняются с того самого дня, когда пал Вуланг, мы все время скрывались. Иной раз думали, что никаких шансов уйти от них уже нет. Сегодня они на нас так насели, что мы рискнули прийти сюда. Я-то думал, что здесь все еще живет Диек, он мой старый приятель. Откуда я мог знать, что так выйдет? А почему ты здесь, Тхом?

Т х о м. Дом этот Нгаук купил несколько дней назад. Удачно все получилось. А вы похудели оба. Наверно, голодны? Целый день сегодня дождь льет. Где же вы укроетесь? Небось насквозь промокли. Вы сыты?

К ы у. Два дня уже ничего не ели. Но нам ничего не надо. Пойдем, Тхай. Надо пользоваться моментом, не то они вернутся, тогда никуда уж не денешься. Сидишь здесь, а по телу мурашки бегают.

Т х о м (улыбается). Пусть они еще подальше уйдут: так-то надежнее будет.

Т х а й. И теперь уже можно идти. Теперь это просто.

К ы у. Каких-то семь-восемь дней скрывались в лесу, а Бакшона за это время совсем не узнать. Сколько домов они сожгли!

Т х о м. Да. И мамин дом тоже сожгли. Где-то теперь мама бродит? Или, может быть, ушла вместе с беженцами в Тхайнгуен? Больше половины деревни ушло, вот как, дядюшка Кыу.

К ы у. Смотрю я на все это и вспоминаю, какие в прошлом месяце здесь были радостные дни. Да что дни! Ночи тоже…

Т х а й. Да, было.

Т х о м (печально). Когда отец умирал, он все сетовал, что теперь нет у вас проводника. Я на Нгаука очень сердита за его службу. Скажите, а сейчас вам проводник не нужен?

Т х а й (поразмыслив). Нужен,