Раненое сердце - Полевка

Ран достал из-за спины рамку с фотографией и протянул омеге. Том с интересом посмотрел на незнакомых людей. Альфу и омегу, и маленького мальчика между ними. Том растерялся, но поймав сосредоточенный взгляд Рана, посмотрел на фото еще раз. В этот раз более внимательно. Наверное, он должен знать их… но только вот в голову ничего не приходило…

- О! Это же ты! - Энди сел на подлокотник кресла и ткнул пальцем в ребенка на фото, - ты вот такой появился в приюте, но только ты не улыбался, а все время плакал. Нюня! А это кто? Твои родители?

Том так испугался, что уронил рамку с фото, Ран перехватил ее у самого пола, чтобы тонкое стекло не разбилось. Теперь альфа выглядел виновато и не знал, куда деваться.

- Ты их не помнишь? - Ран осторожно протянул фото в дрожащие омежьи руки, - я думал, тебе будет приятно иметь семейную фотографию.

- Э-э, - Том внимательно рассматривал фото, - я плохо помню папу в лицо в то время. Я лучше помню коробку, в которой сидел на его работе, и куклу, которую он мне сшил из лоскутков. Я помню его руки, они были мягкие и гладили меня, и ноги под столом в синих кедах. Он нажимал на две педали у швейной машинки… Я помню его позже, когда он ко мне приходил в приют и обещал, что заберет, но тогда он выглядел ужасно. Он был худой и с синяками под глазами. Я его едва узнал, и то больше по голосу и запаху. А вот отца я совсем не помню. Помню только громкий голос, когда он ругался с папой. А ты уверен, что это они?

- Да, - Ран выглядел виноватым, - прости, я думал, тебе будет приятно. Это точно они, мне достали их личные дела и я взял оттуда их фото. Сделал монтаж, так, чтобы они были вместе и улыбались, - Ран сел у кресла и приобнял омежку, у которого по щекам катились крупные слезинки, - прости, я хотел, как лучше.

- Спасибо… - Том обнял альфу за шею, - ты действительно Рудольф. Я мечтал вспомнить, как выглядит папа, а на то, чтобы увидеть, каким был мой отец, я даже не надеялся. Папа мне иногда снился, но я никак не мог запомнить его лицо. Спасибо, это действительно волшебный подарок…

- Не плачь, пожалуйста, - Ран шептал в теплые волосы, чувствуя, как вздрагивают хрупкие плечи, - не плачь, у меня сердце разрывается от этого…

- Это я от счастья, - Том хлюпнул носом, - честное слово от счастья, а ты мне покажешь их дела?

- Пообещай, что не будешь плакать, - альфа отодвинул от себя омежку и вытер руками слезы с щек.

- Я не могу такого пообещать, - Том смотрел опухшими глазами и шмыгал носом, - но если для тебя это так важно, то я постараюсь сдержаться.

- О, Аллах, дитя, что мне сделать, чтобы тебя утешить? - Ран подхватил на руки Тома и понес по лестнице в свою комнату, - лучше плачь, если хочется. Невыплаканные слезы разрывают сердце, лучше пусть вся печаль выйдет слезами.

Ран посадил Тома на свою кровать и вытащил из сейфа три папки. Посмотрев на названия, отдал Тому две, третью положив на стол. Том вцепился в папки и прижал их к груди, было почему-то страшно их открывать.

- А что там? - Том кивнул головой на третью папку.

- Это твое дело, - Ран протянул папку омеге, - мне нужна была твоя фотография, когда ты был маленьким.

Том открыл серого цвета казенную вещь. От нее пахнуло приютом и безнадежностью. В папке были две фотографии и несколько прикрепленных листов. Когда он увидел первое фото, то сразу вспомнил тот страшный день, когда в швейный цех, где работал папа, пришла облава полицейских. Хозяин цеха не платил налоги, поэтому с ним, а тем более, с его работниками никто не церемонился. Папа в тот день выхватил его из коробки и бросился бежать, но оба входа были перекрыты людьми в форме и поэтому швей хватали за шиворот и волокли куда-то. Это было страшно. Как охота доберманов на уличных кошек. Папа метался по цеху и даже пытался спрятаться в контейнере с лоскутами, но и его нашли. Вырвали ребенка из рук и куда-то уволокли.

Том был не единственным ребенком в цехе, и их как кутят засунули в одну коробку и почти забыли, пока разбирались со взрослыми. Том ревел вместе со всеми и надеялся, что сейчас папа заберет обратно. Но у коробки появилась усталая и сердитая женщина, которая и доставила их вначале в какое-то помещение, где их сфотографировали, а потом отвезли в разные приюты. Тома привезли в приют усталого, голодного и икающего от холода и усталости, и оставили в медицинском крыле на карантин, пока сделают все прививки, анализы и оформят документы. Он смотрел на свою детскую фотографию, ту, где он был на фоне бело-полосатой стены с разметкой роста, опухший от слез, и вдруг начал икать, как тогда, в тот страшный день.

- Замерз? - Ран присел рядом и потрогал холодные руки, которые вцепились в серый пластик, - я принесу тебе попить. Может, поешь, а потом уже разберешься со всем этим? - Том молча помотал головой и начал вырываться, альфа вздохнул и накрыл его сверху своей кофтой, - и все же, я принесу тебе чая.

Альфа вышел из комнаты, а Том вдруг успокоился и с интересом стал читать все, что было еще в папке. Там был «акт изъятия несовершеннолетнего ребенка». А еще была выписка из какого-то дела, в котором пояснялось, когда и как нашли ребенка. Потом были написаны скупые строчки о его родителях, имена и номера соцрегистрации. Том посмотрел на две папки, лежащие на его коленях, там были именно те номера. Дальше была справка, в какой приют отправили несовершеннолетнего, а потом, по всей видимости, медицинская отчетность о здоровье и прививках. Потом была характеристика со школы и копия аттестата. Последней была фотография, которую делал Том на официальные документы о совершеннолетии. В конце была запись о попытке суицида и номер договора о взятии под опеку.

Том закрыл папку и удивился, вся его жизнь была в этой папке тоньше самой тонкой школьной тетради. Там не было ни