Раненое сердце - Полевка

- Что? - растерялся Том, - какое такое зеркало?

- Эх, темнота, - отмахнулся Гусь, - чему только вас в школе учат. Космическое зеркало – это такая тонкая фольга, вроде солнечного паруса у первых космических кораблей, еще до открытия квазитурбин. Его разворачивают на специальных распорках и при помощи этого зеркала ловят солнечные лучи. И получается такой большой солнечный зайчик. В школе небось пускал зайчиков?

- Неа, - Том поправил шапку и посмотрел на небо, - у нас на седьмом солнца нет. Я его увидел только в пятнадцать лет, когда удрал из интерната. Я, когда небо увидел, у меня голова закружилась и я упал в обморок. Хорошо, что дежурные полицейские утянули в уголок и дали полежать спокойно. Я тогда так испугался! Небо показалось таким страшным, так высоко, что голова кружилась очень долго. Мне казалось, что я падаю. Полицейские меня тогда научили, чтобы я смотрел под ноги и не думал о том, что над головой. Но разве можно не думать о небе?

Том посмотрел на темные обложные тучи и опять поправил дурацкую шапку, она постоянно пыталась спуститься на нос. И так было плохо видно в сумерках, так еще и шапка закрывала все на свете, а тут в небе вначале мелькнуло что-то, похожее на грозу, а потом сразу стало светло, как днем. Том от неожиданности открыл рот и уставился на небо. Очень хотелось увидеть этот громадный солнечный луч, который осветил все. Всю гору от вершины, до самого подножия. Но тучи закрывали небо плотным одеялом. Но, несмотря на тучи, дроны пискнули на пультах, сообщая, что зарядка батарей идет в штатном режиме. Том стряхнул с солнечных батарей снег и поставил на ближайшую плиту ведро. Когда снег растает, в ведре останется меньше половины воды, а этого с трудом хватит на один термос. Том вздохнул и взялся за нож, бутерброды тоже сами себя не нарежут…

- Эй, мелкий, - Гусь махал на омегу рукой, - ты ведь Том? - омега кивнул, и Гусь сразу с азартом закричал в переговорное, - туточки он! На кухне бутики режет! А кто спрашивает? Кто? Ага, хорошо! Ждем, встретим! Мелкий, ты Кирама знаешь? Он щиколотку подвернул и его сейчас сюда дрон притащит!

Том, конечно, знал Кирама, он был одним из побратимов Рана и прибыл вместе с ним. Хорошо, теперь хоть можно будет узнать, где Ран и что делает. Том перелил воду в фильтр и отправился набрать следующее ведро снега. Гусь тем временем заворачивал бутерброды в пищевую пленку, не переставая болтать со знакомыми, казалось, этот человек не может жить с закрытым ртом.

Кирама притащил медицинский дрон, у которого в манипуляторах была зажата маленькая скамеечка на веревке. И поэтому казалось, что альфа катается на аттракционе. Сгрузив свою ношу, дрон довольно пиликнул и умчался. Кирам был надутый, как хомячок, и кислый, как лимон. Один его ботинок был расшнурован и оттуда торчала забинтованная нога. Но со слов альфы, травма была пустяковая и он мог и дальше… и больше… и вообще, это несправедливо, отправлять его на кухню бездельничать. Но заметив, как Том из ведерного чайника наливает кипяток в громадный термос, возмущенно вскочил и попытался отобрать тяжелое у омеги.

Том нарявкал на бестолковку, пока они оба не облились крутым кипятком, и отвоевал свое право таскать тяжелое. Кираму явно было больно, но он сжимал губы и пытался быть полезным. В итоге Том прикинулся беспомощным лапочкой и со слезой в голосе попросил помощи с дронами. Якобы, у него не получается управляться с техникой, а чай надо доставить уставшим людям. Гусь только крякнул на такое заявление, он же видел, как лихо омега справляется, но Том за спиной показал Гусю кулак и подсунул альфе пульт, как будто это для него непосильный труд. Кирам согласился, что он умнее омеги, и поэтому вполне может справиться с умной техникой.

Гусь объяснил ему принцип управления, и дрон, раскачиваясь от крутых и резких виражей, наконец отправился в путь. А Том начал снаряжать следующую корзину. Кирам вскоре приноровился к пульту и начал рассказывать, где была команда Рана и что они делали. Оказывается, после спуска старых слоев снега оголился старый разлом и глубокая трещина. И по закону подлости или невезения, именно туда упала целая группа горе-альпинистов. Из-за того, что разлом был узкий, спустить туда дрона не получалось. Там работало несколько команд специалистов, и команда Рана была на страховке. Уже удалось достать несколько человек и даже одного живого, который утверждал, что слышал еще стоны, а это значит, что есть еще выжившие.

Кирам именно туда и отправил дрон, и вскоре Том в маленьком окошке смотрел, как альфы с Сабаха в одинаковых комбинезонах вытаскивают из расщелины носилки с закрепленным на них телом. Медицинский дрон сразу поднялся со снега и к его манипуляторам прикрепили носилки. Судя по тому, как альфы что-то говорили и поправляли крепеж, было понятно, что человек на носилках был живой. Белый дрон мягко набрал высоту и заскользил вниз к подножию горы, туда, где находилась больница. Кирам сразу подлетел к побратимам и что-то начал им говорить на мягком, курлыкающем языке.

Гусь, услышав чужую речь, сразу пристал с расспросами, откуда они родом и как получилось, что они «понимают гору»? Кирам сразу приосанился и стал хвастаться, какая замечательная планета Сабах, какие необыкновенные люди там живут, и каждый альфа умеет скакать на горячем жеребце, саблей перерубать лист, летящий на ветру, читать следы на песке, как песчаный кот, и лазить по скалам, как горный козел. И эти умения у каждого альфы в крови!

Том повернулся к хвастуну спиной и только морщился, когда Кирам заворачивал очередной перл. Горячий жеребец? Мерин, спокойный и послушный. Лист на лету? Да иди ты… и где он там листья в пустыне видел? Том стряхнул с солнечных батарей снег и посмотрел по сторонам. Видимость сильно ухудшилась из-за снега, который теперь падал хлопьями. На экранах дронов была белая муть. Теперь уже не была видна вершина и Кирам не смог вернуть дрон. Тот налетел на сосну и свалился где-то… День, несмотря на солнечное зеркало, все равно был серый от низких туч. Казалось, погода решила поиздеваться над людьми. Теперь к обильному снегопаду добавился еще и порывистый ветер.

Гусь чутко отреагировал на ветер и, вскочив со своего насеста, стал вглядываться