Раненое сердце - Полевка

class="p1">Ран быстро целовал любимое лицо. Припухшие со слез глаза, покрасневший кончик носа, нежные щечки, и только лизнул сладкие губы, боясь, что не сможет выплыть из этого омута в трезвом уме. Вместо этого он прижал его к себе, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Он давно уже был один, и тело требовало свое, тем более, что это СВОЕ было самым желанным омегой во всем мире. Но Ран хотел, чтобы его омега, его любовь, сам принял решение поехать с ним, реально осознавая, с чем придется столкнуться.

Том обнял своего альфу… своего… своего альфу… даже не верилось, что он может обнять его и услышать, как бьется его сердце. Гарем. Гарем… какая глупость, этот выбор… разве можно выбирать – быть пятым или… не быть. А потом омега услышал, что Ран шептал ему в волосы, и чуть не умер от счастья…

- В первый раз я почувствовал тебя, когда Урия напал на тебя. Я был на лабораторных и вдруг почувствовал ужас и почти сразу резкую боль на лбу. Я не мог понять, что случилось, а потом ты позвонил и я побежал к тебе. Когда я увидел ранку на твоем лбу, там, где я сам почувствовал боль, я растерялся. Я знал, что только истинные чувствуют друг друга, но у тебя не было запаха, да и выглядел ты, как ребенок, и я подумал, что обознался, что это просто совпадение. А потом у тебя была течка, и когда я услышал твой запах, я не знал что подумать, ты пах, как родной дом, как счастье, и мне пришлось уговаривать себя, чтобы оставить тебя там...

Я давно чувствую, когда ты просыпаешься по утрам, когда ты рад или боишься. Это странное ощущение, когда ты смотришь на человека и понимаешь, что у него на душе, мне порой кажется, что еще немного – и я услышу твои мысли. Когда отец говорил мне, что знает о папе все, где он, что делает, в каком настроении, я думал, что отец немного рисуется, как это возможно – ощущать другого человека, как часть себя? Но теперь я его понимаю…

Том потерся о рубашку Рана, пытаясь пометить его своим запахом. Было немного страшно, а вдруг это все сон. Ведь ему не раз снилось, как он целуется с Раном, а потом он просыпался, глотая воздух с заполошно бьющимся сердцем. Том поднял голову и уперся носом в подбородок альфы, Ран замер и тяжело сглотнул, а Том вдруг поцеловал дернувшийся кадык. И тихо засмеялся сам себе. Нет. Это не сон. Во сне никогда не было кадыка и полоски недобритой щетины сбоку шеи. Во сне Ран всегда был идеальным и немного светился, а тут все неидеально, вот и пуговица на рубашке, похоже, скоро оторвется, висит на ниточке…

- Сердце мое, я рад, что ты весел, но ты услышал, что я говорил тебе? Или мне повторить?

- Слышал, слышал, не сердись, я просто пытаюсь прийти в себя, что это все взаправду. Хочешь, повторю? - Том увидел, как альфа кивнул и начал, - когда мы вернемся на Сабах… МЫ, я пытаюсь в это поверить, мы… ты и я… Так вот, когда МЫ вернемся, то ты будешь идеальным сыном, чтобы отец тобой гордился, а я буду рядом. А гарем, который тебя так пугает, ну подумаешь, лучше быть пятым наложником, чем не быть…

- Ты всегда будешь первым, - Ран смотрел с тревогой, - и когда ты забеременеешь, я скажу, что ты носишь альфу. Ты станешь моим супругом, а когда ребенок родится и это будет, предположим, бета, то я скажу, что сам ошибся, но ты все равно будешь супругом. Только моим, и неприкосновенным для всех остальных.

- Ты обманешь родителей? - удивился Том, - ты умеешь обманывать?

- Родители будут знать правду с самого начала. А правда состоит в том, что ты – мое дыхание, и это факт. И, кроме этого, ты дважды спасал мою жизнь, и этому есть свидетели. И это не шутка. И обманывать я буду не их, а остальной мир. - Ран отстранился и, с трудом опустив руки, сделал шаг назад, - но я не хочу давить на тебя своей любовью. Я хочу, чтобы ты точно понимал, что твое решение быть со мной будет необратимо. А жизнь на Сабахе совсем не сахар. Может, послушаешь своего друга Энди?

- Ты считаешь, что я могу отказаться от тебя только потому, что у вас там нет всеобщей сети? - Том обиженно нахохлился, - почему ты думаешь, что я…

Том не успел обидеться окончательно, потому что его приподняло и впечатало в закрытую дверь. Защелка жалобно пискнула, предупреждая, что может развалиться в любой момент. Это было восхитительно! Ран приподнял его за попу и целовал голодными губами. Глаза, нос, впился в губы. И Том ответил со страстью, со всем своим невеликим опытом, пытаясь отхватить как можно больше, обняв ногами, держа за волосы, чтобы не оторвать, стукаясь зубами о зубы, так нелепо, но так необходимо. Мой, возьми у меня все и отдай мое, потому что мой…

Защелка сдалась, вырванная с корнем, и Ран по инерции проскочил в комнату и плавно опустил свою ношу на кровать. Том сжал его за шею, боясь отпустить, и альфа осторожно лег сверху, пытаясь не придавить. Он вдруг почувствовал себя подростком, который завалил своего первого бету на сеновале за конюшней. Как он потом появился в ошметках травы на одежде, но с очень самодовольной рожицей, и как Намир его потом гонял по плацу хворостиной, объясняя, что можно, а что нельзя. Том почувствовал изменение настроения и уставился на него с молчаливым вопросом. Ран усмехнулся и, чмокнув в нос, стал подниматься.

- Так неправильно, не хочу в первый раз впопыхах и лишь бы как. Как бы я ни хотел тебя, но я лучше подожду еще, чтобы насладиться и со вкусом распробовать. Я собираюсь прожить с тобой всю свою жизнь и хочу, чтобы ты запомнил удовольствие от нашей близости, а не быстрый перепих на скорую руку.

- Эй, вы там! - Энди бесцеремонно стучал в дверь, - я слышу разговор, а значит все… ну, ну, в общем, мне надо классный костюм на утреннее ток-шоу! Ран, у тебя остался номер того омеги, что в салоне одевал Тома, ну, тогда, в самом начале? Намир, не надо