Убежище - Джейн Генри

— Буду рад напомнить, что я могу контролировать, придурок.

Туше.

— И тебе удачи. Она тебе понадобится.

Он с глубоким вздохом кладет трубку. Люблю оставлять последнее слово за собой.

Потягиваюсь и зеваю. Нужно отдохнуть.

Завтра начнется первый урок Харпер по стрельбе на поражение.

Я просыпаюсь рядом с Алексом. И тут же вскакиваю с кровати.

Это был сон?

— Расслабься, — ворчит он, его большая рука обхватывает мое запястье и тянет обратно вниз. — Есть монитор.

Он указывает на монитор на прикроватной тумбочке, на котором видна спящая дочь в другой комнате.

Моя дочь. Боже. Как это вообще произошло? Это так странно и трудно осознать.

Падаю обратно на кровать, сердце бьется слишком быстро.

— Ты уверен, что она дышит?

Он снова показывает на монитор: — Да. Видишь, как ее маленькая грудь поднимается и опускается? Она спокойно спит. Могу поставить биометрию, если хочешь. — Он устраивается на подушке и закрывает глаза.

Это, наверное, перебор, но…

Как я сюда попала? Пытаюсь вспомнить.

Смутно помню, как Алекс разбудил меня, отнес в кровать и уложил. Айви уже спала.

— Который час? — спрашиваю я.

Он приоткрывает один глаз, его голос сонный и недовольный: — Глубокая ночь, и я устал. Спи.

Я пытаюсь, но сейчас скорее раннее утро, чем середина ночи, и не могу уснуть. В голове крутится все, что произошло за столь короткое время.

Хожу по комнате и смотрю на монитор. Поглядываю на Алекса, лежащего в одних боксерах, с рукой, небрежно закинутой на глаза. В полумраке видны лишь очертания его татуировок.

Он определенно спит.

Не знаю, чем он занимается, когда сплю, но его режим напоминает кошачий. Он не совсем ночное существо, но дремлет короткими интервалами, чтобы быть готовым к охоте в любой момент. Я же обожаю спать. Это было своего рода спасением, когда жила с родителями. Они обычно не трогали меня, когда я спала.

Подхожу к монитору и смотрю на милую Айви. Слышала, что некоторые дети плохо спят даже в ее возрасте, но пока все хорошо.

Мне нужно ее увидеть. Хочу убедиться, что она здесь и с ней все в порядке. Я никогда не имела возможности заботиться о ней посреди ночи, когда она была младенцем. Кажется, это своего рода обряд для матери.

Может, даже снова лягу с ней, нравится это ему или нет.

На цыпочках подхожу к двери между нашими комнатами. Положив руку на ручку, задумываюсь: не слишком ли ее опекаю?

Но это привилегия матери.

Во всяком случае, для некоторых матерей. Легкая боль пронзает грудь. Я не могу вернуть то, что потеряла, но могу контролировать следующий этап своей жизни.

Открываю дверь и вхожу в комнату. Из дверного проема я слышу легкое дыхание. Вижу, как ее грудь поднимается и опускается. Пряди белокурых волос разметались по подушке. В пухлой ручке она сжимает маленького плюшевого мишку. Нос щекочет, глаза наполняются влагой.

Я опускаюсь на колени рядом с дочерью и осторожно убираю пряди волос с ее лица, заправляя за ушки. Склоняюсь и целую ее.

— Прости, — шепчу. Прости за то, что оставила тебя. Прости, что не смогла быть рядом с тобой с самой первой секунды твоей жизни. Я знаю, что у меня не было выбора, но не знаю, смогу ли когда-нибудь полностью простить себя.

Как научиться быть хорошей матерью?

Ты любишь ее всем сердцем. Показываешь ей, как быть хорошим человеком. А если твои родители делали что-то неправильное или причинили боль… делаешь все наоборот.

Что мои родители делали такого, что я ненавидела?

Использовали меня.

Относились ко мне как к вещи.

Били, когда их раздражала, и высмеивали мои страхи.

Честно говоря, мне кажется, это не так уж сложно — быть лучше.

Я смогу.

Я хочу, чтобы у Айви были братья и сестры. Часть меня задается вопросом, хочет ли он того же.

Алекс не похож на обычного парня, которого встретишь, скажем, тренирующим детскую команду по бейсболу или обучающим детей вождению.

Для меня и Айви этот мир совершенно новый. Алекс говорит, что мы ускорили темп жизни, но нам предстоит многое наверстать. Возможно, эволюция или Бог или кто-то еще сделал период беременности девять месяцев, чтобы дать мозгу время подготовиться к мысли о беспомощном существе, полностью зависящем от нас. Я никогда не позволяла себе готовиться, потому что знала, что не смогу оставить ее себе.

Честно говоря, я едва успела привыкнуть к мысли, что у меня есть муж.

Айви переворачивается, ее щеки румяные, и раскидывается на кровати. Она выглядит как маленький ангел.

Скоро мы встретимся с нянями. Алекс говорит, что его семья хочет проводить больше времени со мной. Узнать меня получше.

Наконец отстраняюсь от Айви, чтобы она могла отдохнуть, и на цыпочках бесшумно возвращаюсь в нашу спальню. Алекс все еще крепко спит.

За окном зимний горизонт устлан голыми деревьями с редкими ветвями. Но если присмотреться, то можно заметить крошечные намеки на почки на ветках. Солнце начинает выглядывать из-за облаков, и, по мере того как мы с каждым днем приближаемся к весне, света становится все больше. Это кажется знаком. Обнадеживающим. Еще темно и холодно, но в воздухе витает обещание жизни.

Я потягиваюсь и занимаюсь утренней йогой, лицом к солнцу, довольная тем, что мой муж рядом и еще есть надежда для нас, и что моя дочь в безопасности в другой комнате.

Встаю, а потом замечаю на прикроватной тумбочке маленький блокнот рядом с телефоном Алекса.

Из любопытства, провожу небольшое... можно сказать, расследование.

Выплатить ипотеку.

Средства на колледж для других детей.

Анонимный донор.

Исаак и Эбигейл Брукс.

Под их именами — целая серия банковских реквизитов.

Моя рука подлетает к губам, чтобы подавить вздох, когда я осознаю, что вижу. Столько нулей…

Мой телефон загорается. Я перевожу взгляд с Алекса на телефон и обратно.

— Что ты сделал? — шепчу я.

Нажимаю на кнопку телефона, и мои глаза расширяются, когда вижу сообщение от приемной мамы Айви, Эбигейл.

Эбигейл: Харпер. Я не могу выразить, как благодарна вам. Я знаю, что еще рано, но проснулась на рассвете. Мы так скучаем по Айви. Я сидела на ее кроватке некоторое время, но поблагодарила Бога за то, что она теперь с вами. А потом увидела уведомления. Я знаю, что это