Наказание - Джейн Генри

Следующий на очереди — клубничный с ванильной глазурью. Я сдерживаю смешок.

Я не люблю ваниль, сказала я, прямо перед его семьей. Боже.

Откусываю кусочек пряного торта с глазурью из сливочного сыра и еще один красного бархата. Мой живот доволен. Болтаю ногами на стуле и провожу пальцем по взбитой глазури на клубничном торте.

— Ты оставила немного для меня?

Роняю баллончик со взбитыми сливками на пол.

Виктор стоит в дверях, опираясь на косяк, с голым торсом, но все еще в джинсах, низко сидящих на бедрах.

— Ты не можешь просто подкрадываться ко мне. Ты меня до смерти напугал!

— Тебе стоит быть внимательнее. Я не тот человек, который тихо ходит по дому. Похоже, ты была слишком занята дегустацией торта.

Мои щеки краснеют, и я бросаю ложку в коробку, когда он подходит и встает позади меня.

— Не смущайся.

— Я не смущаюсь.

Мои щеки горят еще сильнее.

— Врешь.

Он застал меня за тем, что я объедаюсь тортом прямо из коробки, облизывая ложку со взбитыми сливками. Тимур бы отругал меня.

— Я не смущаюсь, — настаиваю я, качая головой.

— Женщина, — говорит он, кладя руки по бокам моих бедер. — Мне нравится все, что ты делаешь. Я не буду тебя судить. Я пришел сюда, потому что хочу попробовать чертов торт. Но если ты хочешь запаниковать, то с радостью дам тебе повод покраснеть.

— Виктор.

— Лидия, — передразнивает он, наклоняясь ко мне, его спина прижимается к моему торсу, а руки лежат по бокам на столешнице. — Расслабься.

Он достает из коробки ложку.

— Но я буду кормить тебя.

— Все всегда сводится к сексу? — дразню я, чувствуя, как сердце бьется быстрее. Я сглатываю.

— Конечно. Если бы это было не так, как бы человечество продолжало существовать?

Фыркаю и качаю головой.

— Я уже закончила, — говорю ему, с сожалением глядя на оставшиеся вкусы. Я точно не закончила.

— Ты даже не попробовала лимонный с кокосом или немецкий шоколадный?

Качаю головой.

— Руки на колени, пожалуйста, — приказывает он. Я послушно кладу руки на колени, когда он поднимает ложку и зачерпывает щедрый кусочек лимонного торта. — Открой для меня рот. Единственное правило: я кормлю тебя, а потом делаю с тобой все, что захочу.

— И это все? — дразню я.

— Обещаю, тебе понравится.

Я киваю и облизываю губы. У меня текут слюнки.

— Ладно.

Виктор встает передо мной, кладет ложку на столешницу, а затем наклоняется и поднимает меня. Я визжу, когда он ставит меня в угол. Футболка задирается, обнажая меня перед ним.

— Черт, женщина, — говорит он, качая головой, прежде чем опуститься передо мной на колени.

Передо мной.

Он наклоняется и вдыхает мой запах. Моя киска сжимается. Я закрываю глаза, когда ощущение его горячего рта на моей киске заставляет извиваться от желания.

Первое прикосновение его языка к моей киске заставляет меня постанывать. Ко второму и третьему я уже тону в ощущениях, а Виктор сосет мой пульсирующий клитор. С неохотным вздохом он поднимается на ноги.

— Я мог бы делать это целый день.

— Правда? — дразню я, качая головой. — Я запомню это.

— Но сначала… торт.

— Ты говоришь как в плакате, которые висят в булочных.

Он пожимает плечом и заводит мои руки за спину.

— Держи их там.

Звук его голоса вызывает дрожь по спине, и когда он тянется к своему ремню, мой пульс подскакивает до небес.

— Виктор...

— Тшшш.

Он одним движением вытаскивает ремень из петель, откидывается назад и обматывает его вокруг моих рук. Когда Виктор затягивает его, его тело прижимается к моему, и это мгновенно разжигает огонь. Сглатываю, пытаясь взять себя в руки, когда он поправляет меня так, что я откидываюсь на столешницу.

Наклоняясь, он поднимает целый кусок лимонного торта и предлагает мне откусить.

— Где твои манеры? — дразню я.

— Леди первой, — говорит он, как будто это единственное правило, которое имеет значение.

Высовываю язык и слизываю лимонную глазурь.

— Ммм, — стону я. — О Боже, это восхитительно.

Я откусываю. Торт легкий и воздушный, с толстым слоем лимонной начинки между коржами. Облизываю его пальцы, и Виктор рычит, прежде чем съесть остаток торта одним огромным куском. Он наклоняется и захватывает мой рот своим, наш поцелуй пропитан глазурью и тортом, сладкий и нежный.

Я все еще облизываю губы, когда Виктор снова опускается между моих ног, его рот на моей киске. Клитор пульсирует, и я сдерживаю крик, когда он лижет, сосет и кусает. Мои ноги перекинуты через его плечи, колени прижаты к его горячей коже, когда он отрывается от моей киски и возвращается к коробке.

— Виктор, — хнычу я. — Пожалуйста.

— Еще нет, — рычит он, доставая из коробки еще один кусок шоколадного торта, на этот раз с арахисовой глазурью. — Ты голодна до торта, — говорит он с улыбкой. — Я голоден до торта. Будем есть торт.

На этот раз он размазывает глазурь по моим губам, как съедобный блеск. Я улыбаюсь, покрытая шоколадными крошками, когда Виктор кладет кусочек мне в рот и снова опускается передо мной на колени. На этот раз я на грани оргазма. Проглатываю последний кусочек торта, и чуть не плачу, когда он отрывает рот от меня.

— Будь хорошей девочкой, — говорит он, качая головой. — Обещаю, это того стоит.

Виктор тянется к основному блюду — четырехслойному творению из темного шоколадного торта, пропитанного густым ганашем. — Вот. Ешь это, — говорит он, кормя меня кусочком своими грубыми пальцами. Я облизываю и покусываю его пальцы, пока он кормит меня. Мне нравится, как его глаза вспыхивают от возбуждения. Снова кладет торт в мой рот, на этот раз большой кусок, который пачкает футболку. Глазурь на вкус как растопленные трюфели, и я наслаждаюсь этим. Виктор опускается передо мной на колени, закидывает мои ноги себе на плечи и говорит: — Кончай, Лидия. Ты ешь свое лакомство, а я свое. Кончай, малышка.

Откидываю голову назад, когда он снова и снова ласкает мою киску; кончик его языка идеален, пока слизываю крошки с губ, наслаждаюсь насыщенным вкусом шоколада и лечу к разрядке на его языке. Волны удовольствия накрывают меня. Мои бедра дергаются