Раненое сердце - Полевка

Над головой что-то упало… Том дернулся и прислушался. За дверью добавилось голосов, по всей видимости, полицейские разбирались в этой некрасивой ситуации. Том поежился. Хорошо, что ему не надо было вникать во все это… Маленький конвертик жег пальцы, заставляя сделать хоть что-то – открыть и узнать, что именно это значит, или сунуть его обратно в сумку, пока воспоминания не перестанут вызывать такой спазм внутри, как сейчас.

Но сестра Мари погибла, спасая его от его же глупости и непонимания. За те несколько дней, что провел в развалинах старинного города, он слышал множество странных и порой страшных звуков. Иногда казалось, что руины обладают собственной волей и пытаются забрать к себе как можно больше жертв. Порой в шорохе опадающих камней слышались вздохи, шепот. В скрежете покачивающейся на ветру арматуры слышался плач, а в скрипе петель уцелевших дверей ясно слышался детский голос, зовущий маму. Волосы поднимались дыбом от ужаса, а женщины, потерявшие детей, седели просто на глазах.

Том глубоко вдохнул и медленно выдохнул, успокаивая сердце. Сестра Мари была ему другом, она пожертвовала собой, спасая его, и заслуживала, чтобы к ее подарку отнеслись с уважением. Омега осторожно развернул плотную бумагу. Внутри оказался деревянный крестик с колечком для веревочки, а сама бумага конвертика оказалась небольшой запиской.

« Здравствуй, Том. Если ты читаешь эту записку, то я, скорее всего, мертва, и не успела сказать тебе все, что хотела… Этот кипарисовый крестик я купила с мыслями о тебе и прошу принять его в подарок. Я не пытаюсь передать тебе свой КРЕСТ, просто хочу, чтобы у тебя осталось хоть что-то на память обо мне. Я хотела бы рассказать тебе о Боге, жаль, что не успела. Я буду молиться о тебе в надежде, что ты обретешь в этой жизни любовь и покой. Береги себя, малыш, и будь счастлив. Да пребудет с тобой Господь.»

Том заставил себя выдохнуть и дышать, как положено. Он на мгновение забыл, как надо дышать. Казалось, сестра Мари рядом. Стоит за плечом, и стоит повернуть голову, чтобы увидеть ее мягкую улыбку.

С наружной стороны дверь кто-то дернул, потом Том услышал, как Энди громко позвал его, а потом замолотил кулаком, чтобы омега открыл. Том поднялся и, спрятав крестик с запиской под матрас, отодвинул гладильную доску от двери.

- Нет, ну ты видел? - друг влетел злющий, как кобра, - Рафик нас всех развернул с полдороги! Я вначале не понял, а здесь такой свинарник! Мы сюда не приезжали, пока вы с Раном катались там. А как зашел, так прямо на задницу упал! Ты видел, этот Майонез сожрал все, что красавчику Таэлю навезли, и как в него все это влезло? А чего ты еще не вымылся? Ой, там в ванной у Рана не просто грязь, а настоящая рыгаловка! И вот скажи, как такой ученый чел может быть таким засранцем? Ну, теперь понятно, чего он холостой! Кто с таким свинтусом уживется? Там Рафик сейчас рвет и мечет, даже все альфы хвосты поджали и разбежались. Полиция попыталась сунуться, а потом искала пятый угол. А еще, Рафик из посольства вызвал серьезных дядек. Рафик этого Майонеза за грязь в ванной комнате Рана выпотрошит и солью натрет!

Том под всю эту пулеметную очередь болтовни перетряс вещи, и удостоверившись, что подарков больше нет, сунул все в машинку. Потом, снова подперев дверь, скинул с себя одежду, заложил в машинку все оставшиеся вещи и, положив рядом жесткое полотенце, забрался в душевую. Сначала вода, стекавшая с него, была серой, волосы свисали унылыми сосульками, отказываясь мылиться, но Том не торопился, и вскоре вода стала чистой с приятным запахом кокосового геля для душа.

Энди достал со стеллажа коробку с алым бантом и развесил одежду на плечики, чтобы она «подышала», попутно рассказывая о занятиях в училище. Том прислушивался и сам себе удивлялся. Они были в отъезде всего несколько дней, а казалось, что прошла целая жизнь и сейчас надо вернуться на несколько шагов назад. Так странно, где-то там столько боли и смертей, а здесь самая большая проблема – это приближение проверочных тестов и беременность преподавателя. Том, распаренный и разнеженный, выбрался из душевой кабинки и попал в лапки Энди. Друг торопил, надо было перекусить перед ночным развлечением.

Пока Энди сушил феном волосы другу, пытаясь уложить их как в модной парикмахерской, Том быстро надел повседневную одежку и с удовольствием похлопал себя по ногам. Никакой пыли! После пяти дней серости и скрипа песка на зубах такая чистота казалась настоящим счастьем. Энди зашипел в спину и стукнул пару раз расческой по голове, чтобы Том не крутился и дал спокойно уложить волосы, которые, похоже, стали несколько гуще, чем были в самом начале. Хотя, скорее всего, просто волосы перестали быть такими легкими, как тополиный пух, и наливались силой и упругостью.

Стоило открыть дверь, как рядом оказался Намир. Он раздвинул людей, толпящихся в гостиной, и провел омежек на улицу. Том с удивлением увидел в доме сотрудников администрации кампуса и очень злого Рафика, который эмоционально крутил руками у них перед носом, что-то доказывая. Намир, не задерживаясь, аккуратно выставил омежек из переполненного дома. Перед входом стояла машина клининговой компании, люди в форме стояли возле нее и ожидали разрешения зайти внутрь. Намир хотел отвезти омежек в кондитерскую, но Том уперся. У него сейчас сладкие запахи ассоциировались совсем с другим и хотелось чего-нибудь острого и пряного.

Намир без возражений отвел приятелей в мексиканское кафе, где с удовольствием накормил их острым и пряным, и все это под задорную музыку с шикарным гитарным соло. Том в очередной раз удивился, что пропустил такое классное местечко с очень вкусной едой, и разузнал все по поводу доставки на дом. Когда они вернулись, в доме не было посторонних, ну, не считая службы клининга. Том переложил в барабан сушилки свои вещи и поднялся в комнату Рана, чтобы забрать в стирку его вещи. Альфа сидел в кресле, перед ним на столе лежала котомка сестры Мари, а рядом стояла урна с ее прахом.

- Даже не знаю, что делать… Оставить я не мог, ведь там никто ее не знал. Она была бы просто еще одним именем на стеле, но и везти ее прах на Сабах тоже будет неправильно.

Том подошел и положил