Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

Закончилось всё внезапно, с последним взмахом клинка. Меджай одолел кушита, поставил на колени на возвышении. Все взгляды обратились к ним. Ими не смотрела, не слушала – увидела, что Сенетнофрет со свитой нашли раненую собаку в дальнем углу, чуть в стороне от распахнутых золочёных дверей. Наставница занялась её ранами, из которых струилась не кровь – рваные тени.

Шепсет на руках Ими то теряла сознание, то приходила в себя. Кожа у неё стала сухой и холодной, отмеченная не её ушибами и ссадинами. Из плеча сочилась тёмная кровь, и жрица Бастет поспешно перевязывала рану, которую сама Шепсет не получала.

– Давай, живи, живи, – шептала Ими. – Мы почти уже победили.

Верила ли она сама в эти слова, жрица не знала.

Ворвавшийся в тронный зал гонец кричал, что Народы Моря вступили в город. Ими так устала, что ей было уже всё равно.

Шепсет

Грань между миром живых и Той Стороной совсем стёрлась. Мёртвые окружали её, рассказывали свои истории сбивчивым хором, поддерживали над тёмными водами полузабытья.

Их становилось всё больше, приходивших в преддверие Дуата. Смерть равняла всех, примиряя противоречия и сожаления.

Тех, кто с ужасом показывал ей горевшие заревом улицы Пер-Рамсеса, – простых людей, павших под клинками и стрелами.

Тех, кто с горечью показывал ей сражение, – воинов в экзотических доспехах, пришедших завоевать новые земли и лучшую жизнь для себя и своих людей. Ведь мир, который они знали, давно пал.

Тех, кто уходил с лёгким сердцем, исполнив свой долг, – рэмеч, сражавшихся подле своего героя, нового защитника Обеих Земель.

Шепсет едва чувствовала своё тело, и всё чаще то, что она видела глазами своего другого Ка, становилось ярче и ощутимее.

Чьи-то руки подхватили её, трясли. Чей-то голос убеждал очнуться. Но ещё явственнее в сознании эхом отзывался голос жреца из Нубта: «Береги свою спутницу, как она бережёт тебя. Она – твоя сила и твоя слабость, та, кто вернул тебя. Через неё тебе могут навредить, если узнают…»

Не уберегла.

Хека ранили.

Её срок на земле подходил к концу, а Шепсет ещё не успела, не успела…

Кто-то вдруг обнял её, крепко прижимая к себе, и упрямый, живой поток силы хлынул по её венам.

«Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему… Пылкая юность и юность, застывшая в этом мгновении. Вместе…»

Шёпот мёртвых отступал. Шепсет сделала судорожный вдох, распахнула глаза, встречаясь взглядом с Нахтом. Протянула руку, недоверчиво касаясь его щеки, оставляя алый росчерк.

«Прости меня», – хотела сказать она, но голос не слушался. Подняла ослабевшую руку, сжимая в пальцах маленький амулет-хопеш.

И столько всего ещё хотелось сказать, но слова осыпа́лись словно песок. Шепсет просто смотрела на меджая, зная, что лишь теперь, здесь и сейчас, была, наконец, на своём месте.

И Нахт смотрел на жрицу так, словно существовала только она.

Нахт

Странно было чувствовать, как собственная жизнь утекает тонкими потоками, соединяет двоих воедино невидимыми нитями. Не было ни ритуалов, ни особенных слов – он просто знал, что не может отпустить её сейчас. Знал, что в его силах удержать её здесь собой.

«В самый тёмный отчаянный час она обратится не к Богам – к тебе».

Наверное, так было предназначено с самой первой их встречи. С самого первого её «Помоги!», когда он выбрал последовать за жрицей и оберегать. И завершалось здесь и сейчас, когда ранили Хека, вестницу Инпут, – ту, кто вернул Шепсет.

«Но ты ведь знаешь правду, Нахт, да? – говорила Нетакерти. – Всегда знал это, просто старался не думать…»

Она была уже мертва.

Эта девушка, с её редкими улыбками, озарявшими его сердце.

С её мрачными, завораживающими историями, свидетелем которых он стал.

С её робкими касаниями, от которых кровь бежала быстрее.

Жизнь, данная взаймы, – жизнь, в которой они узнали друг друга и сражались спина к спине.

Эту жизнь он мог продлить хоть немного.

Ведь мог же?..

А если не дать ей исполнить свою роль до конца? Не дать говорить за мёртвых на суде Владыки. Не дать…

Не дать… восстановить справедливость…

– Нахт? – Сети окликнул его, положил руку на плечо.

Только сейчас меджай понял, что направляется прочь из тронного зала, сам не зная куда, с Шепсет на руках. Рыжеволосый переводил взгляд с Нахта на девушку, и в том взгляде была такая несвойственная ему печаль.

– Ты и сам-то едва жив, герой, – невесело усмехнулся Сети. – Уверен, что тебя хватит на вас двоих?

– Хватит, – сухо ответил меджай, цепляясь за последнюю надежду. – И её собака пока жива.

Шепсет не пыталась высвободиться из его объятий – обхватила Нахта за шею, доверчиво уткнувшись в плечо. Потом чуть отстранилась, протягивая Сети злосчастный амулет.

– Я сохранила, – тихо сказала жрица. – Для защитника Кемет… Они говорили, помнишь? «Его победа нужна всем нам. Скажи, что его отец будет с ним. Таков дар живых и мёртвых у истоков его рода». – Девушка прикрыла глаза, прислушиваясь к чему-то внутри. – Его отец с ним, даже без этого клинка. Владыка всегда верил в того единственного, кого провозгласил своим наследником, даже в час, когда почти все отвернулись.

* * *

Говорили, что битва за город была достойна легенд, когда старший царевич Рамсес вошёл в столицу, чтобы сокрушить своих врагов.

Говорили, что сами Боги Кемет были с ним, когда он вёл своё войско. И свет Ладьи Ра сиял в его золотистых доспехах со скрещенными на груди крыльями, а его хопеш горел пламенем ярости Сета, предка его династии.

Говорили, что Народы Моря в страхе бежали перед ним, а не пытались заключить новый договор, прося лишь, чтобы он выдал им молодого мятежного правителя, предавшего их.

Легенды всегда немного приукрашивали подвиги павших, и лишь мёртвые знали правду. Но пока живые хранили память о мертвых, жили и они.

Глава XXXXI

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Город понемногу возвращался к жизни, восстанавливался после уличных боёв, оставивших свой шрам на лице столицы. Владыка созвал мастеров прежде всего позаботиться о починке домов, а уже после приступить к устранению разрушений во дворце, где пожар охватил несколько залов. Приток Итеру был очищен от обломков сожжённых кораблей Народов Моря, и флот Рамсеса встал на страже Дельты. Начались масштабные переформирования в войске Кемет, укрепление гарнизонов на границах, усиление стражи в городах и селениях. Восстанавливались цепочки