Предатель - Энтони Райан

— Так они не собираются помогать? — Джалайна достала из воды плоский кусок сланца, занесла руку, чтобы бросить, и рассмеялась, когда камень отскочил от зеркальной поверхности озера не меньше восьми раз.

— Я не знаю. Но знаю, что пока нам нельзя назад. Или мне нельзя. Ты, как и всегда, вольна выбирать свой путь.

Краткого, но сурового взгляда Джалайны оказалось достаточно, чтобы я оставил эту тему. Ясно, что она никуда не собиралась, кроме как вместе со мной.

— Так что это такое? — спросила она. — Это перо?

— Не имею ни малейшего понятия, кроме того, что оно важно, и мне надо его найти.

— Потому что так сказала во сне каэритская ведьма?

Мне оставалось только пожать плечами.

— Да.

Джалайна вздохнула и снова занялась своей охотой на камни.

— Ну, пожалуй, это не менее разумно, чем годами скитаться от одного храма к другому, потому что так сказал сумасшедший старик.

Вскоре снова появился Эйтлишь, шагавший из тенистой арки с суровым, озабоченно нахмуренным лицом.

— Пошли, — сказал он и без промедления направился к мосту.

— Что с советом? — спросил я, спеша догнать его. — Какое они приняли решение?

— Они пойдут отсюда и заявят о своей поддержке союза с изгнанными ишличен. — Он говорил ровным тоном, в котором не чувствовалось ни триумфа, ни удовлетворения.

— Разве это не хорошо? — спросила Джалайна.

Эйтлишь ничего не ответил, что привело меня к выводу ещё об одной причине его мрачного настроения.

— Что-то ещё произошло, да? Они сегодня приняли больше одного решения.

И снова он ничего не сказал, но по тому, как возмущённо передёрнулось его лицо, я понял, что попал в точку. Однако ясно было, что дальше он объяснять не собирается.

— Что насчёт каменного пера? — спросил я, перегораживая ему путь.

Эйтлишь раскатисто зарычал и остановился, его тело немного раздулось, так что он возвышался надо мной. Я видел, как желание причинить мне боль сражается в нём с разумом. По всей видимости, я, наконец, истощил его терпение. И всё же я не сходил с места, всю свою веру вложив в метку Доэнлишь.

— Я не уйду без него, — сказал я, порадовавшись, что удаётся говорить не дрожащим голосом.

Он снова зарычал, скорее от смирения, чем от гнева, и его тело уменьшилось.

— А куда, по-твоему, мы идём, Элвин Писарь? — пробормотал он, и пошёл мимо меня тем же целеустремлённым шагом.

Добравшись до лодки, он взялся за румпель, а нам с Джалайной указал на вёсла. Когда мы отплыли, он повернул не к берегу, а в открытые воды озера.

— Не гребите так сильно, — сказал он, — нам ещё много миль плыть.

Я подумывал спросить, сколько именно, но знал, что единственным ответом будет молчание, поэтому сосредоточился на мерной работе веслом. Я никогда не был опытным лодочником, и мне требовались советы Джалайны о том, как лучше грести. Эйтлишь увёл нас от Зеркального города, дав возможность в последний раз взглянуть на его чудесную архитектуру. Когда мы покинули острова, Джалайна подняла треугольный парус, прикреплённый к мачте лодки, и сильный южный ветер унёс нас прочь. Вскоре огромные шпили исчезли вдали, а озеро настолько расширилось, что береговая линия с обеих сторон превратилась в туманные полосы зелени.

Три дня мы плыли по озеру, которое, как я вскоре понял, на самом деле было внутренним морем. Время от времени мы встречали другие лодки, пассажиры которых прекращали забрасывать сети в воду, чтобы поприветствовать Эйтлиша. Озеро оказалось богатым живностью. Мы видели большие косяки рыбы под поверхностью, и стаи выдр, собиравшихся на берегах многочисленных островков. Они выглядели намного крупнее своих северных собратьев и по размеру приближались к тюленям. Также они разумно остерегались людей — разбегались и ныряли в воду, если наша лодка подходила слишком близко.

С наступлением темноты Джалайна спустила парус, и мы продолжили истощать наши уменьшающиеся запасы. Я знал, что лучше не спрашивать нашего рулевого, что произойдёт, когда они полностью иссякнут, предполагая, что он прорычит команду поймать немного рыбы. В любом случае, наше путешествие подошло к концу прежде, чем возникла в этом необходимость.

— Что это? — прищурившись, спросила Джалайна, вглядываясь в дымку впереди на утро третьего дня. Обычный туман поутру сгустился почти до сплошной мглы, и я не мог различить объект её интереса, пока не показался тёмный крестообразный узор. Когда он приблизился, я понял, что это деревянный каркас, поднимавшийся над поверхностью озера, и проследил взглядом за конструкцией в том месте, где она соединялась с широким цилиндрическим зданием. По бокам светились огни за множеством закрытых ставнями окон, от которых спускались многочисленные верёвки и лестницы к сложной путанице дорожек и пристаней. По дорожкам ходили люди, некоторые бросали взгляд на нашу лодку, но большинство было занято своими делами. Из дымки вырисовывалось всё больше построек, а Эйтлишь направлял нас глубже в то, что, как я понял, было большим поселением, построенным, похоже, прямо на озере.

Эйтлишь здесь явно не был чужаком, поскольку многие каэриты приветствовали его, когда мы проходили под их мостами и лесами. Он отвечал на приветствие, поднимая руки и лишь немного смягчив лицо. Мы с Джалайной по его указаниям подгребли к низкому пирсу в самой густонаселенной части поселения. Здесь было пришвартовано или стояло на якоре множество других судов. Подойдя к пристани, Эйтлишь бросил носовой швартов здоровенному каэриту на берегу и велел нам собрать вещи. Выбравшись из лодки, я ожидал увидеть обычную группу таолишь и различных местных светил, собравшихся послушать слово Эйтлиша. Вместо этого на пристани не оказалось никого, кроме человека, крепившего верёвку к столбу.

— У озёрных каэритов нет воинов, — проговорил Эйтлишь в ответ на мой вопрос об отсутствии приёма. — И мало интереса к чему-либо за берегами своего дома.

— Если Эвадине удастся пройти через горы, — ответил я, — то она наверняка ими заинтересуется.

— Их не раз предупреждали. Их выбор — это их выбор. — Он остановился и пристально посмотрел на меня. — И им не понравится ишличен с противоположным мнением, так что попридержи здесь свой язык.

Эйтлиша принимали всё так же тепло, пока он вёл нас от пристани и поднимался по лестнице на платформу выше, а вот мы с Джалайной столкнулись с невысказанным, но ощутимым подозрением, граничащим с откровенной враждебностью. Гнёт их неприязни давил так сильно, что я понял: только присутствие нашего почитаемого проводника защищало нас от травм. Мы шли за ним по лабиринтам дорожек, лестниц и площадок, и за шумом окружающей суеты я услышал далёкий шелест. Это было похоже на первые раскаты грома, только