Предатель - Энтони Райан

— Это все паэлиты? — спросил я Эйтлиша, зная, что бесполезно будет спрашивать о полной численности.

— Все, кто могут ездить верхом и сражаться, — ответил он.

— И всем им очень рады. — Из-за порыва ветра снег на миг развеялся, открыв вид на далёкие серо-белые вершины. До Зимнего перевала оставалось ещё несколько дней, но от вида гор у меня сжалось в груди. За несколько дней похода нарастало ощущение того, что меня ждут, равно как и подозрение, что моя невидимость для мистического зрения Эвадины может быть не такой абсолютной, как я себе представлял. Я задавался вопросом, не проклятие ли навлекло на меня эту новую пелену сомнений. Конечно, близость к мертвецам меня нервировала, но всё же я решил, что дело не в этом. Новоприобретённое проклятие научило меня только тому, что правда — его единственная награда. В мире мёртвых ложь не властвовала.

— Она ждёт нас, — сказал Эйтлишь, снова демонстрируя сверхъестественную способность отражать мои мысли. — Я тоже это чувствую.

— Она знает, что мы идём, но не знает где и когда, — произнёс я с уверенностью, которой не чувствовал. — Но битва наверняка встретит нас, когда мы перейдём горы, через несколько недель, если не дней. Такая битва, каких каэриты никогда не видели. Рулгарт хорошо подготовил таолишь к тому, что нас ждёт, но паэлиты не знают ничего о том, каково это встретиться в сражении с рыцарем в доспехах.

— Сомневаешься в нас, ишличен? — спросил Мориэт, издевательски рассмеявшись. — Беспокойся лучше о своих, поскольку это твои рыцари никогда не встречали паэлитов.

* * *

Перевал Кейн Лаэтиль выглядел практически так, каким я его помнил по сну с Ведьмой в Мешке, хотя в тот день, когда войско Короны начало его пересекать, погода стояла значительно хуже. Когда я повёл первые роты в канал между горами, разразилась метель и продолжалась три дня, которые потребовались для завершения перехода. Поскольку линия марша отодвинула нас от берега, солдатам теперь приходилось нести припасы на спинах вместе с оружием и всем остальным. Уклон был небольшим, но постоянным, и потому многие поскальзывались на покрытых инеем камнях или улежавшемся снегу, по которому мы шли, и падали. Из-за непрекращающегося снегопада удалось разжечь лишь несколько костров, а ночи приходилось проводить под брезентом, который утром провисал от навалившегося снега. Несмотря на то, что мы теряли солдат из-за падений с переломом лодыжек или жуткого холода, я был благодарен метели. Среди гор с такими тяготами не устроить никакой засады.

Наутро третьего дня уклон выровнялся и вскоре стал извилистым спуском. К полудню снег наконец-то начал стихать, и мы увидели предгорья южной Алундии. Землю окутывал белый покров, большинство ручьёв и рек выглядели замёрзшими, но после перевала она казалась такой же гостеприимной, как пышные и зелёные летние поля.

— Сто двадцать четыре, — сказала Эйн, отрывая взгляд от аккуратно исписанной стопки пергамента.

— Всего? — спросил Уилхем. — Я-то думал. Мы потеряли, по меньшей мере, тысячу.

— И одного уже слишком много, — сказал я. Мы собрались на вершине хребта, откуда открывался вид на холмистые земли. Мой взгляд блуждал по белым полям в поисках следов, которые могли бы указывать на присутствие разведчиков. Я бы не слишком удивился, обнаружив, что приветствовать нас выстроилось полном боевом порядке войско Ковенанта, но до сих пор не было никаких признаков того, что наш проход обнаружили.

— Встанем лагерем там, пока к нам не присоединятся каэриты. — Я указал на большой холм с плоской вершиной в нескольких милях от нас. — Плотный порядок и двойные пикеты. Когда паэлиты доберутся сюда, то смогут разведать путь на север.

* * *

Хотя меня раздражала задержка, я был вынужден принять совет Рулгарта дать армии отдых, как только последние несколько отставших солдат закончат свой утомительный спуск с гор. Немедленный удар на север поставил бы и без того уставших солдат на грань истощения. Пауза также была необходима, чтобы дать нашим кузнецам время выковать стальное оружие, обещанное паэлитам. Различное оборудование нашей передвижной мастерской было перенесено через перевал благодаря усилиям отрядов солдат по двадцать человек, которые по очереди тащили по ледяной тропе сани, нагруженные наковальнями и стальными прутьями.

Мориэт, который, казалось, ближе всех среди паэлитов к понятию «командир», согласился на мою просьбу о разведке с удивительным отсутствием резкости. Я пришёл к выводу, что это из-за желания проводить как можно меньше времени среди ишличен. Предложение поделиться моими тщательно подготовленными картами местности было встречено с пренебрежительным недоумением, поскольку в картах каэриты видели не больше толку, чем в цифрах. Паэлиты должным образом разделились на более мелкие отряды в соответствии со своей клановой принадлежностью и разошлись в разных направлениях. Через несколько дней они вернулись с сообщениями о разорённых фермах и деревнях, в которых нет людей. Из моего предыдущего пребывания в этой местности я знал, как сильно она пострадала после падения герцога Оберхарта. Теперь же она превратилась просто в пустыню.

Когда армия отдохнула и собрались наши каэритские союзники, я приказал двинуться на запад к побережью, где нас ждала флотилия кораблей Шильвы со столь необходимыми припасами. Недельный переход привёл нас к протяжённому берегу, где на волнах в миле от него покачивались корабли. Большинство из них были торговыми судами с широкими балками, за одним изящным исключением.

— Выглядишь хуже, чем в прошлый раз, — сказала Тория, поднимаясь со шлюпки «Морской Вороны», и направилась ко мне, пока её команда занималась разгрузкой бочек. Остановившись, она покосилась на меня, одновременно насмешливо и обеспокоенно. — Ты вообще спал?

— Сколько мог, — ответил я, не добавив, что сон стал слишком кратким убежищем, а часы бодрствования наполнялись ужасным ожиданием. После перехода через горы я мельком видел несколько нестабильных призраков, очень мимолётно и нечётко. Однако время от времени замечал более крепкую душу, обычно со следами мучений на мёртвой плоти. Это были жертвы мародёров без знамён, которые бродили по южной Алундии после победы Алгатинетов. Большинство из них просто грабили и жестоко себя вели, в то время как другие заявляли, что божественное вдохновение на свои злодеяния они получили в словах Помазанной Леди. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было предупреждение о грядущих событиях, на которое мне следовало обратить гораздо больше внимания.

Губы Тории изогнулись в улыбке, которую я нашёл странной, поскольку она была явно вымученной.

— Что ж, вот тебе ещё чуток новостей, которые не дадут уснуть: Элвин Писарь, ты теперь отец.

Я знал, что это произойдёт, но, услышав это, застыл, разинув рот, и немигающими глазами глядел на сморщенное лицо Тории.

— Когда? —