Предатель - Энтони Райан

Я отступил назад и наблюдал, как он бьётся в конвульсиях и месит грязь, пока его мучения не утихли. Вскоре без приглашения появился Утрен, рысью выбежавший из-за пелены дождя. Я обвязал лодыжки Квинтрелла верёвкой и забрался на спину огромной лошади. Утрен помчался на юг и утащил за собой труп в лес, где я и оставил его в бурлящем ручье. Если бы кто-нибудь из не-каэритов нашёл его, то приписали бы его побитый вид падальщикам и воде. Но, насколько я знаю, никто его так и не нашёл. Конечно же, внезапное отсутствие столь популярной фигуры, не осталось незамеченным: Адлар Спиннер тратил большую часть своего свободного времени на поиски пропавшего друга. В конце концов, каэритам надоели его шатания, и они предостерегли его тщательно выпущенными стрелами.

— У мастера Квинтрелла неугомонный дух, — сказал я жонглёру, когда он прибежал обратно в лагерь. — И мало желания воевать — думаю, мы оба это знаем. Наверное, он отправился потчевать жителей этой страны своими многочисленными песнями. Может быть, мы увидим его снова через несколько лет, и какие истории он расскажет нам тогда, а?

* * *

Итак, становилось всё холоднее и холоднее, на земле засверкал первый иней, я тренировал свою армию, а лорд Рулгарт тренировал свою. Полностью осознавая, что предстоящая кампания, скорее всего, будет обречена, если две армии не смогут найти способ действовать сообща, я часто посещал лагерь таолишь в лесу. С каждым разом число воинов увеличивалось, но ни Эйтлиша, ни паэлитов не было видно.

— Одной пехоты будет мало, — сказал я Рулгарту на первый день снегопада. — И неважно, как хорошо они обучены.

— Наберём лошадей в Алундии, — ответил он, хотя по обеспокоенному хмурому лицу становилось понятно, что отсутствие у нас кавалерии его мысли тоже занимает.

— Верно, — согласился я. — Но у нас так мало всадников. Из моих разведчиков и всех людей лорда Уилхема даже полная рота не наберётся. В отрядах герцога Гилферда и Свободного Войска есть люди, умеющие ездить верхом, но вряд ли кто-то обладает навыками рыцарей. А у нашего врага рыцарей, благодаря герцогу Рианвеля, предостаточно.

— Есть способы остановить атаку всадников. — Рулгарт кивнул на группу воинов, строившихся в круглую изгородь из пик. Каэритам такое оружие было незнакомо, и обращались они с ним далеко не идеально, но мой опытный глаз оценил это построение достаточно точно. Однако сами пики были плохими — просто обчищенные ветки, многие лишь заточенные с одного конца, без наконечника.

— Флот госпожи Шильвы привёз нам приличный запас стали, — сказал я. — А за́мок может похвастаться кузницей, которую обслуживают умелые руки. Я поручу нашим кузнецам изготовить для вас оружие получше.

Рулгарт редко выражал по отношению ко мне какие-то эмоции, кроме бурлящего негодования, но сегодня снизошёл до проблеска благодарности в виде осторожного кивка.

— Им будут рады. А ещё нам понадобятся стальные наконечники для стрел. Вейлишь среди нас полагаются только на кость или кремень.

— Я прослежу.

Рулгарт вздохнул, осматривая людную поляну, где собравшиеся каэриты тренировались чужеземным видам боя.

— Как же абсурдна война, Писарь. Я возглавляю войско, состоящее из людей, которых ещё недавно считал дикарями. А вы — для династии, которую стремились свергнуть — создаёте армию, чтобы победить женщину, которую любили.

В его голосе прозвучала насмешка, но значительно более приглушённая, чем обычно, так что я на неё не вскинулся. И к тому же, он не сказал ни слова лжи.

— История всегда идёт извилистым путём, милорд, — ответил я.

Рулгарт неопределённо кивнул в ответ, прежде чем вернуться к более приятной теме нашей предстоящей кампании.

— Больше всего меня беспокоит встреча с ними в открытом поле. Каждый воин здесь превосходит самого опытного ветерана Альбермайна, но только в схватке один на один. Я почти не сомневаюсь, что они одержали бы победу, если бы каждую битву нам пришлось вести в лесу или в разрушенной стране. Нельзя надеяться, что Лжекоролева окажется такой сговорчивой.

— Тогда позвольте моим людям дать им почувствовать вкус того, с чем они встретятся. Если будем тренироваться вместе, то, само собой разумеется, у нас будет больше шансов выстоять вместе в бою.

Лицо Рулгарта скривилось от неохоты.

— Каэриты проявляют ко мне уважение, присвоили мне титул Ваалишь и внимательно прислушиваются к моим словам. Пусть я выучил их язык на сносном уровне и получил некоторое представление об их обычаях, но всё же не стал одним из них. И никогда не стану. Их уважение — это вежливое отношение хозяина к полезному гостю, которого надо потерпеть. Если они так думают обо мне, то что, по-вашему, они думают о вас и вашей ишличен армии?

— Я не прошу их любить нас — только сражаться вместе с нами. В любом случае, я часто видел, как из вражды может возникнуть уважение, особенно когда люди какое-то время избивают друг друга до крови.

* * *

Первые совместные манёвры Королевского войска и собравшихся воинов из каэритских владений состоялись три дня спустя. Две армии стояли лицом друг к другу по сторонам тренировочного поля. Их шеренгам одинаково не хватало непоколебимой точности, ожидаемой от солдат регулярной армии. Тем не менее, обе армии не были настолько оборванными, чтобы это мешало их эффективности, и построились с похвальной быстротой. По взаимной договоренности с Рулгартом на поле боя было запрещено использовать клинковое оружие, мечи и алебарды заменили посохами, а с пик сняли наконечники. Тем не менее, я знал, что в этот день без травм не обойдётся, а некоторые окажутся тяжёлыми или даже смертельными. Я считал это неизбежной необходимостью. Декин был прав: моей армии нужно было пережить больше крови и страха, чем во время драки в таверне.

Зная, что с навыками моих солдат им недоступен любой план сложнее лобовой атаки, я выбрал тактику поочерёдного нападения. Ротам справа было приказано атаковать первыми, а через небольшой промежуток времени — центру. Левый фланг должен был продвигаться последним и напасть на шеренги, изогнутые или даже прорванные ротами, атакующими их правый фланг. Я прекрасно сознавал, что полководческое искусство Рулгарта, скорее всего, превосходит моё, и он наверняка противопоставит всему этому какой-нибудь хитрый приём. Но сегодняшние учения имели мало отношения к нашим командирским талантам. Моей армии нужно было пустить кровь, а его людям надо было осознать необходимость совместных действий.

Я наблюдал за битвой с вершины утёса, борясь с искушением самому встать в сердце войска Короны. Я знал, что там после первого же столкновения не останется надежд контролировать события, и потому предпочёл высокую