Ходок - 16 - Александр Львович Тув

а могли только вращать головами и наслаждаться стендапом, который приготовил для них старший помощник. В ходе своего выступления Денис собирался довести до сведения Детишек и Отца, что какие-либо претензии к Ботону, не говоря уже об откровенной агрессии, скажутся крайне негативно на их здоровье, вплоть до летального исхода, что крайне вероятно.

Однако с первых же секунд… — точнее говоря, со вторых секунд все пошло не по плану. Тишина в обеденном зале "Старой козы" возникла, но возникла не мгновенно по всему помещению, а как бы волной, которая начала расходиться от входной двери — сначала умолкли Детишки и их барышни, сидящие ближе ко входу, затем расположившиеся рядом с ними, ну и так далее, пока волна не захлестнула Отца, сидящего дальше всех. После этого в "Старой козе" наступила тишина. С другой стороны, сразу, или не сразу возникла тишина вопрос не принципиальный — главное, что возникла, как и было предусмотрено планом для первого мгновения.

Так что пока никакого отступления от плана не было, отступление началось во второй момент, когда по плану должен был начаться ор. А вот ора-то, как раз и не было! Гнетущая тишина, как повисла в "Старой козе", так и продолжала висеть! Никто из Детишек не выказывал желания добраться до нежного комиссарского тела. Это обескураживало. Старший помощник решил было, что целительницы проявили излишнюю инициативу и парализовали зал до того, как тот стал скандировать непристойные лозунги. Денис даже бросил через плечо мимолетный вопрошающий взгляд на Лиру, но та лишь сделала большие глаза, то ли правда не понимая вопроса, то ли делая вид, что не понимает.

Однако, растерянным старший помощник ни в коей мере не был — он хорошо знал, что на войне все планы выполняются только до начала первого сражения, а потом — из-за тумана войны, они неизбежно корректируются. Даже немцам с их природной приверженностью к порядку и дисциплине с их знаменитым: "Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert…", никогда не удавалось полностью следовать планам, разработанным их в высшей степени профессиональным Генеральным штабом — всегда случались накладки, заставляющие отступить от исходного плана, так что уж говорить про план принуждения Детишек к миру, разработанный Денисом на ходу и в буквальном смысле этого слова на коленке. Ну-у… может и не совсем на коленке, но никакого Генштаба в помощь у старшего помощника не было. Всё сам — всё своими натруженными руками!

Как известно, скорость реакции Дениса была его сильным местом, что проявлялось не только в бою, когда надо было уклониться от удара противника, но и условно мирной жизни, когда нужно было быстро найти приемлемый выход из внезапно изменившихся обстоятельств — старший помощник мгновенно оценил возникшую мизансцену и тут же скорректировал исходный план. Денис решил воспользоваться ситуацией и посмотреть на Детей вблизи, взглянуть им, так сказать, в глаза.

С этой целью старший помощник неторопливо двинулся в проход между правым и средним рядом. Вслед за ним, отставая на один шаг, следовал Ботон, а за мальчишкой, с таким же интервалом — целительницы. Головы всех присутствующих в "Старой козе", словно подсолнухи за солнцем, поворачивались так, чтобы быть обращенными лицами к кортежу. И да — в обеденном зале по-прежнему висела напряженная тишина, разбавляемая лишь нахальным мушиным жужжанием.

Скажем честно — откорректированный план тоже провалился. Вернее… — частично провалился, частично осуществился. Денис ведь хотел посмотреть на Детей вблизи и взглянуть им в глаза, так вот — посмотреть удалось, а взглянуть нет. Дело было в том, что во-первых все они смотрели лишь на целительниц и поймать их взгляд никакой возможности не было, а во-вторых — у всех глаза были одинакового черного цвета.

Ничего удивительного в "черноглазости" поголовно всех Детишек не было — старший помощник когда-то где-то прочел, что от страха человеческий зрачок увеличивается — чем больше страх, тем больше зрачок. И судя по тому, что радужной оболочки не было видно ни у кого, испугались сукины дети изрядно. Кроме того, козе было понятно (не старой из названия заведения, а абстрактной), что ужас на них нагнал не Денис и даже не Ботон, а две милые девушки, дефилирующие в арьергарде кортежа.

"Похоже, — ухмыльнулся внутренний голос, — наши кошечки воспринимаются народом, как тигрицы!"

"И не исключено, что саблезубые!" — поддержал его старший помощник.

Добравшись до Отца, который в плане черноглазости и общего оцепенения ничем не отличался от своих Детишек, Денис и сопровождающие его лица двинулись в обратный путь между центральным и левым столом. Добравшись до входной двери, старший помощник обратился к целительницам:

— Расколдуйте их! — попросил он. — Мне нужно сказать Детям пару слов, а они сейчас ни хрена не понимают! Что вы, блин, с ними сделали!?!

*****

Высокий и сухопарый десятник Иково, по кличке Жердь, сидел за центральным столом, неподалеку от Отца, в обнимку с миловидной, грудастой и жопастой девицей — предметом зависти многих других Детишек, которую он подцепил на сегодняшний вечер, отбив у другого десятника — Бобра, прозванного так за огромную схожесть с этим грызуном.

Жердь вдумчиво тискал девушку, получая одновременно два удовольствия: первое — от процесса, а второе — от ревнивого, злого и завистливого взгляда несчастливого соперника, сидящего напротив. А пожалуй, если разобраться, то удовольствий было даже три, а не два — Отец поощрял соперничество между Детьми и приближал к себе победителей, так что настроение Жердя было настолько же хорошим, насколько плохим у Бобра, что не могло не радовать первого.

Занятый своими, весьма приятными, тактильными ощущениями, Жердь не сразу ощутил, что фестивальная обстановка в "Старой козе" изменилась — как будто откуда-то от входной двери потянуло холодом. С каждым мгновением это ощущение усиливалось и игнорировать его в какой-то момент стало невозможно — Жердь оторвал свой взгляд от пухлой девичьей груди, которую, словно опытный маммолог, сосредоточенно мял и повернул голову к двери.

С этого момента его больше не волновали ни прелести случайной подружки, ни торжество от победы над Бобром с разгромным счетом, ни его рейтинг среди десятников, ни что-либо иное, потому что он увидел двух Богинь! И оторвать от них взгляд он уже не мог. Всех Богинь объединяет одно — все они ослепительно красивые, а вот во всем остальном они разные. И самое главное различие между ними — злые они, или добрые, опасные, или нет.

Две Богини, стоявшие возле входной двери были не просто опасными, а смертельно опасными — их красота была красотой наточенного до бритвенной остроты меча, застывшего