Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

– Пошел ты, – беззлобно сказал он знатку.

Извилистая дорога вывела в маленькую вёску на окраине, у самого леса. За вёской простиралось поле, засаженное бульбой. Людей было не видать, все попрятались по погребам и углам, как только началось светопреставление. Демьян скомандовал:

– Там тормози.

Впрочем, Жигалов и сам догадался. Дом колдуна, стоявший на отшибе, был наполовину разрушен, как и хата Демьяна. По двору словно потоптались десятки рогатых тварей – да вот и тела их, вернее остатки: полуистлевшие оболочки в зеленых лужах, одни лишь рога да хрупкие кости. Шины «запорожца» взвизгнули, когда майор резко затормозил у завалившегося плетня.

Демьян выбрался из машины, оглядел поле боя. Ковырнул носком сапога вонючую жижу, которая была здесь, кажется, повсюду. Поморщился и произнес:

– Сеча была знатная.

– Без тебя вижу, Шерлок сраный, – ответил ему Жигалов, – скажи лучше, где чародей твой?

– Не чародей, а порчун, киловяз. Чародеи тольки в сказках бывают. В хате он, так разумею. Пойдем-ка глянем.

Поигрывая клюкой, зна́ток осторожно прошел в хату, широко перешагнув порог. Жигалов направился следом и аж присвистнул – такая тут царила разруха. Дверь выломали, разбив в щепки, внутри тоже все сворочено и раскидано по углам, пол залит той же смердящей зеленой мерзостью, которая остается от дохлых бестелят.

Из дальнего и темного угла хаты кто-то тяжко простонал:

– Помоги-и-те…

Демьян рванулся в ту сторону, но Жигалов удержал его, покачав головой – не надо, мол, на ощупь бросаться. Чиркнул спичкой о коробок, осветил зыбким огоньком темное пространство за печью, где оба увидели распластанного киловяза. Сухощавый лежал на спине, сложив руки на груди, и глядел в потолок. По левому глазу ползала муха. Киловяз широко раскрывал рот, точно вытащенный на берег карась. Изо рта при этом что-то непрерывно сыпалось, падало на пол с бумажным шуршанием. Тощий старик стонал, плакал, но не шевелился.

– Чего это с ним? – тихо спросил майор у знатка.

Демьян промолчал. Сел у тела киловяза, прищурился.

– Демушка, ты? Помоги, браток… – Глаза киловяза все так же пялились вверх.

Он вновь будто бы подавился, кхекнул, и из широко распахнутого рта веером повалились на пол игральные карты. Жигалов смотрел на происходящее, как если бы увидел фокус иллюзиониста – какого-нибудь Вольфа Мессинга. Весь пол вокруг Сухощавого был усыпан скомканными, влажными картами – шестерками, валетами, королями и дамами. Киловяз давился, но продолжал блевать бумажными прямоугольниками, издавая протяжные стоны. Майор протянул было руку – проверить пульс, как получил клюкой по пальцам.

– Ты чего дерешься?

– Того. Грехи его взять захотел? Не чапай.

– И долго он так будет?

– Покуда не истлеет, – мрачно ответил сидевший на корточках Демьян, – иль пока не заберут его.

– Кто заберет?

– Ну знамо кто – те, кому он в карты задолжал. Черти.

– И чего делать?

Демьян лишь пожал плечами.

– Демушка, помоги… – жалобно сказал Сухощавый, перестав на время изрыгать комки карт. – Я помер уж вроде, а умереть не могу нияк.

– А чем я табе помогу-то, дурань? Я вашей кухни не ведаю. Нашел кого о допомоге просить.

В этот миг свет в окнах помутнел, и хата погрузилась в сумрак. Один только свет спички между пальцев Жигалова освещал угол печи, и Демьяна, и лежавший на полу говорящий труп.

– Да что ж такое? Опять Навь? – устало простонал майор. Но он чуял: то что-то другое, что-то гаже и хуже. Даже после всего пережитого по спине майора пробежали мурашки, когда он увидел, кто к ним явился в гости.

Через дверной проем в хату шагнуло нечто. Пришелец был так высок, что ему пришлось сложиться едва не пополам. Почти неразличимый в тусклом свете горящей спички, чему Жигалов был несказанно рад, он выглядел как что угодно, но не живое существо. Морда – одни сплошные зубы, протянувшиеся от подбородка до высокого лба; а там, от лба и до затылка, мигали десятки подслеповатых глазок. В правой тощей руке чудовище сжимало ржавые кузнечные клещи, левая свободна – тянется вперед, будто желая сжать лицо Жигалова, спросить – ты кто такой, какие грехи на тебе? Майор шарахнулся в сторону, и огонек спички потух.

В темноте Демьян глухо спросил:

– Мытарь, ты? Забирать его пришел?

– Пришел. Забирать пришел, – ответил гость бурлящим голосом – в его глотке будто бурчала сотня иномирных тварей, и все они рвались наружу, желая выкрикнуть в Явь свои пожелания. Из их голосов, как из мозаики, и складывался голос Мытаря.

– Ну так забирай, раз пришел.

Глаза Жигалова попривыкли к темноте, слабо освещенной проблесками тусклого свечения из окна. Кошмарный Мытарь в одно движение пересек жилище. Наклонился, уцепился за ногу киловяза и рванул на себя. Сухощавый прохныкал в ответ жалостливо, но, к всеобщему удивлению, не сдвинулся ни на сантиметр. Мытарь дернул еще раз, второй: от его нечеловеческой силы доски под телом киловяза трещали, ломались, но сам труп не желал двигаться с места. Поднапрягшись, Мытарь рванул снова – доски затрещали, встопорщились под спиной умер-

шего охапкой щепок и сломанной древесины, однако тело киловяза оставалось на месте. Будто его удерживало нечто куда более сильное. Пришелец из Пекла задумчиво почесал зубными клещами затылок, где вырастали, как грибы, сотни глаз. Осклабился тысячей зубов недовольно. Сказал задумчиво:

– Не понимаю. Почему он со мной не уходит? Пекло ждет.

– Значит, подождет яшче, – ответил Демьян, присаживаясь на табурет и постукивая по ладони махоркой, – значит, другая ему судьба уготована.

– Как же так? Должен он нам, – прошептал черт сотней голосов.

– Дык табе лучше знать. Ты черт ведь?

– Я бес, – поправил его Мытарь, – чертям в Явь ходу нет.

– Да хоть диавол сам! Вишь, не идет он с тобой.

– Грехи… грехи где? – зашарил лапой по рубахе киловяза Мытарь, будто пытаясь обнаружить искомое, и воскликнул вдруг: – Искупил! Искупил!

– О як! – удивился Демьян. – Слышь, Мирон, ты чаго там зробил такого, что тебе к Сатане не пускают?

– Не зна-а-аю… – протянул Сухощавый, выблевав очередную порцию карт. – Ну, пацаненку времечка выиграл трохи…

– Во, видал, пасынок пекельный? – и Демьян показал Мытарю кукиш. – С чем пришел, с тем и уйдешь. Ни с чем, то бишь. Самопожертвование искреннее, слыхал про такое? Мироша от души, сам того не ведая, человека спас.

– Искупил грехи, значит? – Мытарь причудливо вывернул голову, несколькими глазами на затылке подозрительно покосился на киловяза.

– Выходит, так, – кашлянул Сухощавый, схаркнув десятку пик.

– Пусть так, – коротко резюмировал жуткий гость и выскользнул к двери, шагнул за порог – словно его и не было, растворился сразу, а вглубь хаты хлынул дневной свет, такой яркий,