Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

Жигалов подумал уж было: ну все, так странно все и завершится, здесь и конец, Элем Глебович. В обойме всего пара патронов. Один на себя надо бы оставить, чтоб не погибнуть, как и. о. председателя. Незавидная смерть досталась мужику. А где Демьян-то?

А Демьян, точь-в-точь как богомолец юродивый, медленно шел вперед с закрытыми глазами, неся перед собой тряпицу и шепча быстро-быстро какие-то словеса. Тряпица сползла, и Жигалову в глаз прыгнул солнечный зайчик.

«Совсем свихнулся с горя? Зеркало он, что ль, несет? Да не, желтое что-то».

Демьян двигался прямо на ревущую, мычащую и рычащую орду. Жигалов бросился ему наперерез.

– Куда, дурень? Сгинешь!

Демьян лишь отмахнулся от майора, как от мухи. Подошел вплотную к Макар Санычу, останки которого доедали бестелята. Один из уродцев поднял голову, вперил налитые кровью зенки в знатка, замычал угрожающе, стартанул к Демьяну. Майор едва успел ляпнуть ему промеж глаз из макарова. «Последний патрон остался! И лопатки саперной нема!» – тоскливо подумал он.

А Демьян и бровью не дернул – идет, шепчет чего-то и даже глаз не открывает. Вот уже растерзавшие труп председателя полубесы подняли головы, рванулись шаткой рысью к знатку. Демьяна от тварей отделяла пара метров, не больше, когда зна́ток наконец открыл глаза и сдернул тряпицу со своей странной ноши. Кто-то словно включил фотовспышку – весь мир озарило неестественно белое, нестерпимое сияние, сделав все плоским, бесцветным и мертвым. Жуткий многоголосый вой раскатился над округой – точно Жигалов вдруг оказался на гигантской, безразмерной бойне. Сквозь сощуренные до боли глаза майор лишь на секунду осмелился взглянуть на бесформенное раскаленное нечто в руках у Демьяна, и тут же поплатился ожогами на сетчатке – как если б долго смотрел на солнце. Но он успел заметить, как под неистовыми лучами тела уродцев выворачивались наизнанку – внутренней своей пустотой, после чего лопались, разбрызгивая повсюду смрадный дым и внутренности, а через секунду иссыхали в горстки пепла.

Демьян продолжал беззвучно молиться, направляя начищенный обломок церковного купола в разные стороны – так, чтобы никакая погань не выжила.

Когда-то отражавшее самих ангелов зеркало брыкалось в его руках, как живое, отдавая без остатка всю намоленную мощь. Проходя через тела бестелят, свет катком укладывал их в единую дымящуюся массу, дошел до чудовищного коня и пробил тому дыру в боку. Брюхо страшного скакуна лопнуло, и Кравчук рухнул на землю, чертыхаясь и отплевываясь.

Свет ослабевал, становился сперва желтым, потом оранжевым, малиновым, пока наконец в руках у Демьяна не оказалась кривая оплавленная болванка. Тот бросил ее наземь, дуя на обожженные пальцы. Все бесовские отродья превратились в прах, и теперь казалось, будто дорогу засыпало каким-то промышленным количеством сигаретного пепла. Кравчук, барахтаясь в пыли, искал то, что он, очевидно, выронил при падении. Подойдя ближе, Жигалов с изумлением увидел, что бывший председатель собирает с земли человеческие зубы. Щурится еще, как дурак, поскорее пытаясь их отыскать.

На Кравчука глядели с ненавистью; Федорыч презрительно сплюнул и промолвил про «мышь сухопутную». От Макара Саныча осталось лишь кровавое месиво, на которое невозможно было и глянуть без содрогания. Майор отстраненно подумал: а как его хоронить-то теперь? В закрытом гробу? Или лучше сразу кремировать?

– Этот чего выжил? – устало, без эмоций, спросил Жигалов у Демьяна, указывая на Кравчука.

– А он не паскудь и не пекельный. Он человек. Да, Евгеша? Человек же ты все-таки? – со злобой спросил зна́ток у Кравчука, который наконец собрал все зубы и поднимался на ноги. В его глазах ненависти было не меньше.

– Щеловек, щеловек… – отвечал Кравчук, шлепая губами, совсем как безумный.

– Ты пошто собаку моего убил, вымлядак? Полкаша никому плохого не зробил. Добрый был пес.

– А ты пошто жену мою убил, а? И тещу?

– Не убивал я их. Гэта она все, Акулина!

– Не ври! – выкрикнул бывший председатель. – Она врать не может! А ващ я и так ухайдокаю, без вщяких бещов. У меня жубы ешть! Я ващ и так задавлю, у меня влашть ешть! – и потряс рукой с зажатыми в ней желтыми зубьями.

Низко в небе вдруг вспухло что-то похожее на чернильное пятно над самыми их головами. В пятне появилась расщелина, и оттуда наружу потянулись длинные костлявые руки – прямиком к людским глоткам. Жигалову внезапно все надоело. Надоело Задорье, надоела вся та чертовщина, в которую он по своей глупости ввязался. И более всего надоел ему шепелявый безумец, крутивший над головой кулаком, отчего синяк разрастался лишь сильнее. Майор просто поднял руку с зажатым в ней пистолетом, в стволе которого находился последний патрон, и нажал спусковой крючок. ПМ дернулся в ладони, выплюнул вспышку пламени, а во лбу Кравчука внезапно появилась красная дырка, откуда выплеснулся сгусток крови. Голова застреленного мотнулась назад, он издал протяжный стон и рухнул спиной на землю. Из разжавшейся ладони высыпались зубы. В ту же секунду лопнувшее в небе пятно затянулось, провалилось само в себя и пропало без следа.

– Вот и все, решение всех проблем, – резюмировал Жигалов, пряча макаров обратно в кобуру, – правда, патронов больше нет. Есть у кого патроны на ПМ, мужики?

Ему никто не ответил: все озирались, удивляясь происходящим вокруг переменам. Небо над головой внезапно, в один момент, приобрело нормальный оттенок. Солнце скакнуло из зенита ближе к западу, будто пожрав ржавый полумесяц, а сиреневый полумрак, охвативший все вокруг, во мгновение ока рассеялся.

Они вновь находились в обыкновенном мире. В Яви, как сказал бы зна́ток. Оглядываясь, Демьян прокомментировал поступок майора:

– М-да, ничога не скажешь. Радикально, но эффективно.

К дому Сухощавого решили ехать на «запорожце» – Макару Санычу он теперь уж точно ни к чему. «На тому свете автострад нема», – грустно пошутил Демьян. А Федорыча, Валентина, Свирида и его дружков отправили обратно в клуб, чтоб как-то организовывать быт, звонить в Минск и вызволять людей из погребов. Федорычу, как самому ответственному, Жигалов записал номер начальства на бумажке и сказал обязательно позвонить, чтоб высылали опергруппу поскорее. Поселковый почтальон серьезно кивнул, принимая поручение.

Затем Жигалов с Демьяном уселись в «запорожец» и поехали в соседнюю вёску, где стоял дом Сухощавого. Вокруг простирался обычный, нормальный мир без ходячих домов, бесов и нечисти. «Явь» – поправил себя майор. Жигалов подумал, что придется пить по меньшей мере неделю, чтобы переварить пережитый кошмар.

– Ты яшчэ сильней поседел, – невпопад сказал ему Демьян после нескольких минут напряженного молчания, – скоро як я будешь.

Жигалов провел рукой по волосам, глянул в зеркало заднего вида –