Навола - Паоло Бачигалупи

— Вместе с сокровищем?

— Это сокровище принадлежит не дракону, а банку. Запас денег для наших агентов в Мераи. На непредвиденный случай. Добраться до них нелегко, но, думаю, с ними ничего не случилось.

— Человек, который то ли жив, то ли мертв, и деньги, которые то ли есть, то ли нет. — Она горько усмехнулась. — Вам нужно потренироваться в соблазнении женщин.

— Аллессана! — Я на ощупь потянулся через прутья и схватил ее за руку.

Она ахнула и попыталась высвободиться, но я держал крепко. Я неуклонно притягивал ее к себе, пока мы не оказались лицом к лицу. Я чувствовал запах ее красоты и знал, что она чувствует запах моей грязи.

— Теперь я принадлежу Скуро, это правда. Я тьма, голод, грязь и ярость. Это тоже правда.

Я отпустил ее — нет, оттолкнул. И отвернулся.

Коварный, как мой отец. Скрытный, как Челия.

— Можете помочь мне, а можете не помогать, — бросил я через плечо. — Возвращайтесь и сосите член Гарагаццо, если сумеете отыскать его под брюхом. Задирайте юбки перед всеми друзьями калларино. И молите Амо, чтобы этот мерзавец сдержал слово и помог вам. Выбирайте.

— Выбирать? — сказала она. — Я бы выбрала избавиться от всех вас.

— А я бы — получить обратно мои глаза. Но никто из нас не может притворяться, будто не участвует в этой игре. У вас два варианта: сыграть в карталедже здесь, в темноте, со мной, или там, на свету, с калларино. Выбирайте, Аллессана. Выбирайте союзника.

Я умолк и стал ждать ответа, который решит мою судьбу. Очередная сделка. Очередная авантюра. Последняя карта на столе.

Я слышал дыхание Аллессаны. Чувствовал, как она думает. Моя последняя надежда, моя добыча, готовая принять решение...

— Я ваша, — сказала она. — Что мне нужно сделать?

Глава 62

Несколько дней Аллессана не появлялась. Я ждал с нарастающей тревогой. Я вновь начал есть, но теперь гадал, набираю ли силу для побега или коплю жир для пыток. А эти пытки стремительно приближались. По всему палаццо слуги обсуждали праздник, который устроит калларино. Грандиозный спектакль будет разыгран через считаные дни.

Однако Аллессана не приходила с ключом.

Наконец, поздно ночью, я услышал голоса и шаги, почуял факельный дым. Мужчина и женщина... Аллессана, но не одна, а вместе с Акбой.

— Ай!.. — воскликнула девушка, когда они приблизились под треск факелов. — Он воняет!

— Скотина и должна вонять.

— Почему-то я думала, что он внушительнее. Это просто жалкий калека.

— Сфайкуло, — выругался Акба. — Не заблуждайтесь насчет его состояния. Он опасен — однажды ранил меня.

— Ранил вас?

— Украл и заточил ложку. — Акба плюнул в меня. — Он умен и коварен. Теперь мне запрещено его трогать.

— Запрещено?

Ее вопрос задел Акбу.

— Писсиолетто калларино хочет, чтобы он жил. Но я терпелив — и завтра получу мою награду. На заходе солнца скормлю этому Регулаи его собственный язык. Вырежу и зажарю у него под носом со сладчайшим уксусом из Венци, а потом скормлю ему, кусок за куском.

— Похоже, калларино ценит вас, если дает вам такую возможность отомстить. Ай. — Она вздохнула. — Хотела бы и я испытать такое удовлетворение.

— Завтра я позволю вам смотреть.

У меня мурашки побежали по коже. Завтра? Аллессане следует поторопиться. Если сегодня она не справится, второго шанса у меня не будет.

— Идем, — сказал Акба. — Вы повидали Регулаи, как и просили. И, — тут его голос стал низким и похотливым, — вы обещали мне награду.

— Подождите минутку. Понятно, что вы кормите его, но откуда эта гора пищи в клетке?

— Иногда он жрет как свинья, а иногда голодает. Сейчас голодает. Он упрям.

Мгновение спустя что-то врезалось мне в лицо, и я вздрогнул. Черствая хлебная корка.

— Видите, он просто животное. Не знаю, зачем вам понадобилось на него смотреть.

— Однажды он оскорбил меня.

— Правда?

— Счел меня простушкой и воспользовался мной в Мераи.

— Ай. — Акба цыкнул зубом. — Все Регулаи такие. Бандиты и насильники. Будет приятно избавиться от последнего из них.

Еще один кусок хлеба отскочил от моей головы.

— Глядите! — воскликнула Аллессана, радостно захлопав в ладоши. — Я в него попала!

— Хороший бросок, — рассмеялся Акба. — У вас есть талант, сиа.

— Это слабое утешение, — грустно ответила она. — Хотела бы я сама поджарить ему язык.

— Не тревожьтесь, вы увидите, как он страдает. Я об этом позабочусь.

— И все-таки это не одно и то же. Я хочу сделать ему больно, как он сделал больно мне.

— Хотите его избить?

— Я бы вогнала эту кочергу ему в нерасфика...73

Я услышал скрежет и понял, что она взяла кочергу, которой Акба проталкивал мне пищу и вытаскивал кости, чтобы я не мог ими кидаться. Аллессана стукнула кочергой по прутьям.

— Я бы толкала и толкала, пока не вылезет из горла... — Она умолкла. — Ай. Простите меня. Он наполняет меня ненавистью.

Акба цыкнул зубом. Он буквально лучился злобой и самодовольной похотью. Ему очень понравилась идея изнасиловать меня кочергой.

— Вы не вправе его убить, — сказал он. — Однако, быть может, мы с ним немного поиграем.

— Айверо? — Она снова захлопала в ладоши. — Вы сделаете это для меня?

— Возможно. Чем отплатите за такую возможность?

— Чи! Вы такое же чудовище, как и он!

— Най, не говорите так. Но вы должны понимать, о чем просите, потому что это против воли калларино. Я иду на риск, вручая вам такой дар. На огромный, ужасный риск.

— Я сделаю так, что вы об этом не пожалеете, — ответила она. — Пожалуйста, позвольте мне заставить его страдать.

— Он опасен.

— Он дерьмо. Я накормлю его дерьмом!

Я начал сомневаться в истинных намерениях Аллессаны. Ее голос был слишком плотоядным. Как у юной Фурии.

— Он должен быть жив завтра, когда калларино придет за ним, — предупредил Акба.

— Я только сделаю ему больно. Позвольте отплатить этому монстру. Он спреми Скуро. Пожалуйста. Я доставлю вам удовольствие... — Ее голос стал низким. — Мои губы, мой рот, мое лоно, мои... — Она многообещающе умолкла, я услышал резкий вздох Акбы и понял, что она к нему прикоснулась. — Я буду служить вам, как самому Калибе. Вы будете моим хозяином... — (Акба снова резко втянул воздух.) — А я вашей рабыней... — проворковала она.

— Да-а-а...

Ключи звякнули и неловко загремели в замке — Аллессана продолжала дразнить и подстегивать Акбу. Звякнули цепи.

— Мы скуем его, и он будет нашим, — пропыхтел Акба.

— Да, — нетерпеливо прошептала Аллессана. — Мы с ним поквитаемся.

Когда они вошли, мне не пришлось изображать ужас. Я попятился, опасаясь, что меня предали.

— Надень на него цепи, — сказала Аллессана.

— Подержи кочергу, — ответил Акба.

Звеня цепями, он обошел меня кругом. Он был слишком хитер и опасен. Я пытался следить за его движениями, а он приближался ко мне. Кандалы в его руках звякали.

— Пора повеселиться, — сказал Акба. — С меня должок за ту ложку.

— Пожалуйста!.. — прошептал я. — Умоляю, не надо.

— Он умоляет! — рассмеялась Аллессана. — Ты слышишь, как он умоляет?

— Еще и не так будет умолять! — крикнул Акба, схватив меня за ногу.

Я попытался отпихнуть его, но кандалы защелкнулись на лодыжке, и он дернул так, что я упал на спину. Акба прыгнул сверху и поймал мое запястье. Я замахнулся кулаком, но мой удар был слабым, слишком слабым для этого злобного хорька. Кандалы охватили запястье. Я боролся, задыхаясь, пытаясь сбросить его...

Раздался глухой удар. Акба вскрикнул. Еще удар. Акба заскреб руками, пытаясь подняться.

— Айутаме! Айутаме!74

Я услышал вдох Аллессаны, потом влажный треск. Акба тяжело навалился на меня, обмякший, тихий.

Я попытался сбросить его, но он был словно каменный, а я был скован. Аллессана тяжело дышала.

— Грязный конец для грязного человека, — прошептала она, стаскивая его с меня.

— Помоги снять оковы.

Тишина.

— Аллессана?

— Прости, Давико. Сначала ты должен мне сказать. Сказать то, что я должна знать.

— Ты мне не доверяешь?

Она горько