Это кто переродился? Трилогия - Сириус Дрейк

Голос усача слышался даже здесь:

— Я хочу видеть директора банка! Это неслыханно! Олаф спас нас от Монстра, а вы…

На моем лице росла улыбка. Не знаю, кто отдал приказ снимать с постаментов памятники Олафу, но мне нравился этот неизвестный. Надо бы найти всех бронзовых истуканов, и побыстрее, а то так и пропадут на помойках.

— Думаешь, это бабушка? — скосила на меня глаза Марьяна.

Я не ответил. В коридоре послышался грозный рык, и из-за поворота к нам вышла черная кошка.

И она была размером с десятерых Василиев.

Только увидев перед собой самую настоящую пантеру, клерк дрогнул и прижался к стене. Тоже самое сделали, и мы — а пантера ходила по банку с таким непринужденным видом, будто у себя дома. У нее на шее я заметил ошейник.

— Милая киска… — пискнул клерк.

Пройдя мимо, она внимательно осмотрела нас с Марьяной. Ее желтые глаза задержались на Пухе, который сидел у девушки на руках. Оскалившись, он тявкнул.

Пантера же не рискнула связываться с этим «страшным зверем» и поспешила пропасть на лестнице.

— Интересные у вас сотрудники, — заметил я клерку, совершенно не удивившись. После оборотня в общежитии меня уже ничем не проймешь. — Новенькая, да?

— Извините, у нас незапланированная ревизия…

Он молча промокнул себе лоб платком и подвел нас к двери с табличкой «Директор банка». За ними нас встретил секретарь. Отчего-то тоже испуганный.

— Посидите-с, — бросил клерк и скрылся за еще одной дверью. Оттуда пахло золотом.

Мы с Марьяной упали в мягкие кресла. После встречи с той зверюгой, я ожидал, что и у директора мы увидим что-нибудь необычное, но нет — если не считать целую оранжерею цветов на подоконнике, кабинет как кабинет.

За одним исключением. Над рабочим местом белело пустое место, где явно раньше висела картина. Или кое-чей портрет. Ставлю на что угодно — у директора та же история.

Кстати, за дверью отчего-то было подозрительно тихо.

— Точно, без бабушки не обошлось… — вздохнула Марьяна. — Она явно что-то задумала…

И Дарья идет какими-то семимильными шагами. Интересно, к чему это приведет? На месте памятников Олафу появятся монументы с самой Дарьей? Или эта Домна решит увековечить свою «скромную» персону?

Из раздумий меня вырвал Пух. Спрыгнув у Марьяны с коленей, он обнюхал мои ботинки, а затем зарычал.

— Хорошая собачка, — буркнул я, однако это была ложь. Этот пес мне не нравился. Был он какой-то слишком симпатичный — а с такими жди беды.

— Кстати… — тихонько сказала Марьяна, вновь взяв щенка к себе на руки. — А где твой питомец?

— Какой это? — также шепотом спросил я, покосившись на секретаршу. Но она, к счастью, на нас даже не глядела. Все ее внимание было поглощено неожиданно объявившимся Иваном: шмель летал вокруг ее «оранжереи», повергая ее в молчаливый ужас.

— Шар, Ваня. У тебя был красный шар с Испытания. Нам же говорили, что каждый из них это питомец, которого нам предстоит приручить. Или ты забыл?

Я задумался. Кажется, что-то такое говорил Аристарх после того, как нас выпустили с посвящения в рыцари, но моя Дарья в тот день была настолько обворожительна, что ничего кроме ее облика мне воспринимать не хотелось.

— Что-то такое припоминаю…

— Ваня, блин! Куда ты его дел⁈

Я не стал кривить душой.

— Он сбежал, стоило мне отвернуться. Туда ему и дорога.

Глаза Марьяны полезли на лоб.

— Сбежал⁈ И ты так просто говоришь об этом?

— Да. А зачем он мне? Ну, вылезет из него какая-нибудь мелкая пакость и будет мешаться под ногами. Мне и этого хватает, — и я кивнул на шмеля, который летал под потолком. Пух тоже смотрел на него, не отрываясь. — Вот, Марьяна, познакомься. Это… Иван.

И шмель, зажужжав, завился вокруг Пуха. Чихнув, тот отправил его обратно к секретарскому столу.

— Это обычный шмель, Ваня… — протянула Марьяна. — А в шаре таится особое животное-помощник. Приручив его, ты получишь дополнительные силы.

— Силы? Какие?

— Не знаю. Зависит от тебя, от существа и твоей магической предрасположенности. Выращивание питомца — большая ответственность, но и результат может превзойти все ожидания. Они могут, например, помогать в бою, когда вырастут, или даже превращаться в оружие.

— Это для слабаков, типа Позорина, — сказал я, наблюдая как секретарша безуспешно пытается выгнать Ивана в форточку. — Всю свою жизнь я привык рассчитывать только на себя и свои крылья. Никакие питомцы, друзья или помощники мне были не нужны.

— Даже Силантий?

— И он тоже.

— Он же твой… друг?

Я прыснул.

— Силантий-то? Возможно, но он скорее мой верный слуга. Он сам осмелился предложить мне «дружбу», еще век назад. Сказал, мол, всю жизнь мечтал изучать магию, и лучше умрет, чем уйдет ни с чем. Уселся у дверей в мою обитель и ни шагу в сторону. Сначала я хотел его сжечь, но мне стало интересно, сколько этот дурачок продержится без еды, воды и под дождем, а там лило как из ведра. В итоге он выдержал неделю — потом его впустила Дарья, и отвела ему должность помощника библиотекаря. Мне же он показался таким забавным, что я разрешил ему остаться.

Секретарша, тем временем, схватила баночку с дихлофосом и пытались сбить Ивана на лету. Тот не давался.

Похлопав глазами, Марьяна фыркнула.

— Какой же ты…

— Какой?

— Жестокий.

Я пожал плечами. Иным мне никогда быть не приходилось.

— Силантий прошел проверку на прочность, и он до сих пор жив, — сказал я. — Не потому что ему «повезло», а потому что он такой, каков есть. Мир же еще более жесток. Вот возьми того же Силантия. Он, еще будучи юнцом, нигде не мог найти пристанища: в допотральную эпоху все носители дара были отщепенцами. В то время магией владели единицы, не то, что сейчас. Таких как Силантий жгли на кострах, топили в болотах и сажали на кол. Это была эпоха… рыцарей.

Меня передернуло. От самого этого слова отдавало кислятиной. Иронично, что теперь я сам сир Обухов.

— Знаешь, сколько этих странствующих идиотов за все время пыталось влезть в Башню и убить меня? И нет, не потому что я якобы разорял селения или массово похищал женщин. Они лезли ко мне просто, потому что у меня есть золото. Ну, сколько? Есть идеи?

Марьяна задумалась.

— Эээ… Десять? Сто?

— Возможно, и больше, — ответил я. — Каждый раз, когда я сжигал очередного нахала, залезшего в мою обитель, я ставил на стене зарубку. А еще их доспехи…

Марьяна поежилась.

— Хорошо… А бабушка? Она тоже тебе была