Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

– Нет, пока ещё есть надежда.

– Южные ветры будут отвращать северные, – голос прорицателя отличался от других – словно гул, исходящий из-под земли, откуда-то из невидимых недр храма. – Не будет неба с одним ветром…

– Как бы возрадовались в проклятом Нехене, да уж замело его песками, – рассмеялся кто-то. – Ах славное было время! Но обрёл уже Хор Великий иной лик. Не станем поминать старое.

– Не станем.

– Да и не из Нехена дует этот проклятый иссушающий ветер.

– И на востоке возникнут враги. Спустятся в Кемет из-за отсутствия укреплений, и чужеземец будет находиться рядом. Не услышит воинство. Будет медлить во вратах ночью. Войдут враги в укрепления. Не сон ли это в моих глазах? Не сплю ли я, говоря, что я бодрствую?

– Слова твои – одно мрачнее другого.

– Но нет, ты и правда не спишь. Зришь ясно.

– Говори, говори, пусть услышат и убоятся!

– Один будет убивать другого. Я показываю тебе сына в виде врага, брата в виде противника. Человек будет убивать своего отца. Все уста будут полны слов: «Пожалей меня!» Всё добро исчезнет, так что погибнет страна. Будут устанавливаться законы, которые будут постоянно нарушаться деяниями. Будут опустошать всё, что найдут. Свершится то, что никогда не совершалось…

Шепсет стало холодно и одиноко. Она словно снова вдруг оказалась в забвении, в бездонных свинцовых водах, спелёнатая ими, точно погребальным саваном. И лишь тёплая ладонь Нахта напоминала о том, что она всё ещё здесь, всё ещё жива.

Вот только жива ли?..

– То было предсказано и предугадано ещё до нас.

– Но лишь теперь сбудется окончательно.

– Или не сбудется пока, отсрочится?

– Равного последнего защитнику в его роду нет. Тяжело придётся.

– Потому подняли головы служители Сокрытого Бога. Сумеют ли стать новыми властителями Кемет?

– Таковыми мнят себя, да. Ибо и Амон провозглашён царём всех Богов, владыкой престолов, господином вечности, дарующим дыхание и процветание. Коли власть защитников ослабнет, займут их место.

Голоса жрецов перешли на шёпот и бормотание, которое разбирали только они сами. Шепсет показалось, что о них с Нахтом забыли.

И тогда меджай не выдержал.

– Как нам остановить Исфет? – воскликнул он, окидывая взглядом полувидимые фигуры жрецов. – Хватит пугать. Помогите нам понять, вы же сами нас призвали!

Святилище мгновенно погрузилось в тишину, бормотание стихло. Даже огни светильников будто бы потускнели. Со вздохом жрица провела ладонью по лицу – останавливать меджая было уже поздно. Ругать, в общем-то, тоже. Теперь им точно никто ничего не прояснит.

Невидимые колкие взгляды обратились к Шепсет и Нахту – девушка чувствовала их кожей.

А потом жрецы отступили глубже во мрак. Негласные правила были нарушены, аудиенция – окончена.

Глава VII

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

С досады девушке захотелось пнуть ближайший камень, но она сдержалась.

Священный зверь Сета остался – сидел всё так же неподвижно, мало чем отличаясь от гранитной статуи рядом с ним. Могло ли статься, что дерзость прогневала не только жрецов, но и их своенравного Бога? И сейчас их ждёт наказание? Ну, говорил же Таа, предупреждал: слушать и не перебивать, собирать крупицы просеянной ими мудрости и не выказывать нетерпения и непочтения.

«Ох Нахт…»

Меджай нахмурился, вздохнул, пожимая плечами, – мол, сама видишь, что с них возьмёшь. Шепсет подавила желание его как следует стукнуть – толку-то? Да и к тому же она была с ним согласна – ей уже до смерти надоели их загадки. А уж от мрачных пророчеств и вовсе всё внутри переворачивалось. Она чувствовала себя настолько же беспомощной, как в тот день, когда малый совет во дворце Владыки вынес ей приговор, и никто не вступился за неё, даже царевич.

Хотелось закричать от бессилия и несправедливости, остановить это, чтобы только не сбылось! Ведь не могло же всё быть зря, не могла Исфет восторжествовать так быстро, а Владыка Рамсес – остаться неотмщённым. У старых жрецов были ответы, но они просто ушли.

– Я же по делу спросил, – тихо сказал Нахт. – Не оскорбил никого.

– Может, они вообще не желали проливать свет на события, – Шепсет не удержалась от иронии, надеясь, что их уже никто не услышит, но всё же понизила голос: – Так бы и продолжали плести свою паутину скрытых смыслов. Им же это явно нравится.

– А мы бы потом гадали и собирали эти их… крупицы мудрости… хоть в какую-нибудь понятную форму, – фыркнул Нахт, но благоразумно тоже понизил голос. – Как думаешь, деды нас теперь проклянут? Или всё-таки обойдётся палкой по хребтине?

Шепсет поспешно прижала пальцы к его губам, пока не наговорил лишнего, но сама едва сдержала улыбку. Меджай хотел ободрить её, как-то сбросить их общий страх.

Воин внимательно посмотрел на неё, и она смутилась, отвела руку. Пронеслась совсем неуместная мысль: какие же у него невероятные глаза, зеленовато-золотистые. Он словно принёс с собой немного солнечного света в недра храма, где обитали пламя и древние тени.

– Вот только проклятий от Сета нам сейчас и не хватает в нашей истории, – мрачно пошутила она. – В дополнение к пророчеству о падении Кемет. Одна радость – мы уже в некрополе, и нас хотя бы не оставят без погребения.

Зверь у статуи вдруг ожил – ощерился во всю пасть, издал какой-то кашляющий звук, подозрительно похожий на смех. Произошедшее его, получается, не разгневало, а… позабавило?

Шепсет подозрительно посмотрела на странного пса… а потом вздохнула с облегчением. О Сете говорили многое, но как же она могла забыть главное? Он не служил Исфет, а защищал Маат. Но при этом он ведь был хаотичным Божеством, не считающимся с правилами! Даже если эти правила устанавливали сами его жрецы. Возможно, в некоторые дни он и предпочитал повиновение и почтение, но в некоторые, похоже, мог оценить ненароком брошенный вызов.

Хека рядом с ним тоже ожила, милостиво склонила голову.

Затаив дыхание, боясь поверить, девушка смотрела, как жрецы возвращаются, занимают свои прежние места в полумраке проходов.

– Владыка Семи Звёзд и впрямь благоволит им.

– Хоть и не могут дослушать слова драгоценной мудрости.

– Одобрено.

– Одобрено.

– Время мчится всё стремительнее. Возможно, Ему нужен кто-то, кто мог бы угнаться за временем. Порывистость, не скованная разумом.

– Пылкая юность.

– И юность, застывшая в этом мгновении.

– Любопытное сочетание.

– Задавай вопросы, дитя, – эти слова были обращены уже к Нахту, а может, и к ней, Шепсет.

Меджай вопросительно взглянул на неё. Ну конечно, теперь ему