Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

что они очутились прямо под сенью пирамиды Нубта, у входа в древний храм. Аскетичной простотой архитектуры он напоминал Хэр-Ди, а не великолепие Ипет-Сут или Храма Миллионов Лет Владыки Рамсеса. Вход отмечала невысокая колоннада, перед которой раскинулся молельный двор. Никто не встречал их – люди будто сами знали, куда идти.

И она вдруг поняла тоже – в самую глубину.

Ощущение было таким острым и чётким, словно Шепсет позвали по имени и потянули за собой. Она настроилась на иное своё восприятие и ощутила биение древнего сердца храма где-то под землёй. Оттуда и лился зов, на который шла процессия.

Двери храма распахнулись словно сами собой. Толпа увлекла Шепсет и Нахта дальше. Переходы храма в самом деле уходили куда-то в глубину, словно погребальные камеры, соединённые подземными тоннелями. Скорее всего, святилище стояло на месте более древних, возвышаясь над некрополем, но сохранив свою изначальную архитектурную структуру изнутри.

«Словно запутанные проходы Росетау[28], соединяющие небо и землю», – подумала жрица, хватаясь за привычное, вспоминая, как они с Нахтом стояли рука об руку, созерцая Долину Царей под звёздным покрывалом Нут.

Нетакерти, наставница Шепсет, рассказывала, что и самая первая в Кемет пирамида – ступенчатая, возведённая обожествлённым зодчим Имхотепом по приказу Владыки Джосера Нетчерихета – была построена на священных местах первых правителей, живших до объединения Обеих Земель. И что под нею тоже существовала целая сеть потайных проходов, пронизывающих всё плато некрополя, соединяющих гробницы и тайные святилища. И раз уж изначально Нубт относился к той же эпохе, до Владыки Джосера, здешние зодчие действовали так же.

О большем девушка подумать не успела – их с Нахтом оттеснили глубже, куда-то в тесные подземные коридоры, где уже не было ориентиров, а лишь мечущийся среди древних стен алый свет. И в какой-то миг они остались одни – процессия рассыпалась по храму.

Меджай сжимал её руку, ведя за собой, хотя вряд ли знал, куда идти. И рядом Шепсет скорее чувствовала, чем слышала, лёгкую поступь собаки.

Снова зазвучали тихие гимны, теперь под шелестящий перезвон систров и приглушённый перезвон арф. Слова и мелодии дробились под низкими сводами, терялись и множились среди древних стен, на которых только угадывались росписи и рельефы. Жрица хотела остановиться, прочесть их и разглядеть, но неведомая сила, которой подчинялись здешние люди, мягко подталкивала её вперёд. Хорошо хоть, что она не осталась совсем одна, что их с Нахтом не разделили.

«Тот, кто защищает сонм Богов… Могущественный, Возвышенный, о ты, далеко шагающий Властитель Семи Звёзд, прозванный «Тем-пред-кем-небеса-содрогаются…», – доносило далёкое эхо.

Мелькнула впереди тень пса – не Хека, а того странного зверя из видения, с обрезанными поверху ушами. А может, это ей только показалось? Её псица не проявляла ни беспокойства, ни интереса, словно всё шло как нужно, своим чередом.

«Небеса ликуют, земля наполняется жизнью, Сет радуется…»

Коридор неожиданно кончился, и они оказались в святилище, озарённом скудными огнями светильников. Потолок уходил в невидимую во мраке высоту, и, судя по движению воздуха, над ними была шахта. В этом помещении с разных сторон сходилось несколько переходов, но кроме Шепсет, Нахта и верной Хека никто не вышел. Получается, никого, кроме них, здесь и не ждали?..

В центре на небольшом возвышении стояли статуи примерно в человеческий рост. Эти три фигуры девушка узнала – она уже видела такие в Храме Миллионов Лет своего Владыки! И это словно свело воедино две части её жизни, протянулось нитью узнавания, усмиряя охватившую сердце тревогу.

Хор и Сет благословляли правителя объединённой Та-Кемет на царствование, равные в своей силе и власти. Отсюда Шепсет не видела лицо статуи Владыки и уж тем более не могла бы прочесть его имена и титулы на камне – не хватало света. Скорее всего, это был собирательный образ воплощённого божества народа Кемет. Именно так объяснял ей когда-то Владыка Рамсес, говоря, что сам он подчас воплощает собой и тех, кто приходил прежде, и тех, кто ещё придёт после. Шепсет, конечно же, плохо понимала, каково это – просто внимала ему, соприкасаясь с теплом и светом его Силы.

У подножия статуй курились благовония, и их тяжёлый мускусный аромат замутнял и без того расслаивающийся разум. Само ощущение реальности казалось зыбким – то ли сон, то ли явь, то ли некое пограничное пространство. Жрица бы даже не удивилась, если бы прямо сейчас увидела своё второе Ка, обитавшее по Ту Сторону. По крайней мере, ощущала она ту себя очень явственно, спина к спине.

Вдали угасали голоса процессии, с которой они пришли. Несколько мгновений Нахт и Шепсет стояли в тишине. Меджай, будто очнувшись от транса, выпустил её руку. Девушка едва заставила себя не удерживать его пальцы в ладони, словно стоило ему уйти – иное пространство захватит её окончательно.

Но Нахт не уходил далеко – приблизился к статуе, с интересом разглядывая. Если ему и доводилось бывать в Храме Владыки Рамсеса, он ведь не был допущен в помещения для жрецов. Даже Шепсет пускали далеко не везде – служители Амона ревностно оберегали свои тайны. Поэтому он, конечно, не видел знакомую девушке скульптурную композицию, созданную во славу Усермаатра-Мериамона, защитника, объединяющего всю Кемет до дальних пределов.

Меджай почтительно поклонился – это казалось очень уместным. Жрица последовала его примеру, жалея, что не взяла с собой никаких подношений. Но откуда же ей было знать?

«Это она», – шепоток пронёсся по залу – не то в её мыслях, не то откуда-то из густых теней.

Шепсет вздрогнула от неожиданности. Нахт заозирался – тоже услышал. Ладонь легла на рукоять хопеша, висевшего в петле на поясе. С этим оружием меджай, похоже, не расставался теперь никогда.

К первому голосу присоединились другие.

«И правда она».

«Она, несомненно».

От такого внимания стало тревожно. Шепсет чувствовала на себе чужие взгляды с разных сторон. Некоторые были оценивающими, некоторые – доброжелательными, некоторые, наоборот, скорее неодобрительными. Но враждебности, насколько она могла судить, не было. Её пригласили, призвали сюда – она не была незваной гостьей.

Может быть, стоило как-то поприветствовать их, обратиться? Кем бы они ни были.

Девушка прикусила язык, вспомнив предостережение Таа: не говорить, пока не спросят. Нахт огляделся и, похоже, как раз решил обратиться. Девушка едва успела остановить воина, положив ладонь на его руку, ниже повязок.

Перед статуей показался пёс из сна – жрица даже не поняла, откуда он вышел. Вроде только сморгнуть успела, и зверь просто возник перед ними. Грациозно усевшись, он теперь разглядывал гостей с милостивым интересом. Всполохи светильников