Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

отражались в его глазах, тёмно-алых, как гранатовое вино. Здесь и сейчас уже не оставалось сомнений в необычной природе этого существа, принявшего более понятный облик.

Хека прошла вперёд и села подле зверя, тоже взирая на своих подопечных. Теперь они словно стали частью или продолжением скульптурного портрета. Пёс отражал Сета, псица – Хора, хотя и принадлежала совсем иному культу. А сама Шепсет оказалась ровно напротив статуи Владыки, и оба зверя будто даровали своё благословение… ей?

Эта мысль обрушилась на неё, ошеломляя.

«Нужно быть скромнее, будь ты хоть трижды отмечена Богами», – укорила себя жрица с мрачной усмешкой.

– Хекерет-Нэсу Шепсет, – проговорил шелестящий голос – теперь уже точно вслух.

– Царская дочь, сокрытая, но названная. Лишённая имён и титулов и всё же восторжествовавшая в жизни, – вторил ему другой голос.

– Его надежда, оставленная и возвращённая.

– Добро пожаловать в Нубт, где сам Властитель Семи Звёзд приветствует тебя.

Она услышала шорох одежд, шаркающие шаги. Несколько фигур неспешно выступили из мрака запутанных ходов святилища. Но до конца они на свет так и не вышли – их лица оставались скрытыми за причудливой игрой теней и света. А может быть, даже не лица, а ритуальные маски – не разглядеть. В трепещущих всполохах огней их белые жреческие одежды, казалось, отливали тёмной медью.

– Мы ждали тебя здесь.

– Ждали давно, ещё прежде, чем ты пересекла границу снова. Пришла оттуда, откуда нет возврата.

– Прежде, чем ты осознала себя.

– Прежде, чем перестала страшиться своей Силы и Тех, кто, как и мы, ждал встречи с тобой.

Шелестящие голоса разносились с разных сторон, но Шепсет казалось, что говорит кто-то один, единый и многоликий. И жрецы словно были его разными аспектами.

Нахт рядом внешне сохранял спокойствие, но девушка чувствовала его напряжение и тревогу. Он вообще не был мастером скрывать то, что на сердце. Люди, не посвящённые в жреческие таинства, всё равно инстинктивно чувствовали Ту Сторону. И сейчас меджай, скорее всего, вспоминал их бой в гробнице, которая перестала быть привычным пространством.

Словно в ответ на эту её мысль один из жрецов произнёс с улыбкой, обращаясь уже к меджаю:

– Не страшись, верный страж, здесь никто не причинит ей вреда.

– А ты станешь порукой тому, что она сумеет вернуться.

«Что бы это ни значило…» – растерянно подумала Шепсет. Но нельзя было задавать вопросы первой – только слушать и запоминать.

– С чем они пришли? В их сознании нет ясности, – вдруг недовольно проговорил один из жрецов. – Всё равно что спускаться во мрак, видя не дальше следующего шага.

– Будь милосерднее к молодости и неведению. Они успели увидеть пока ещё не так много.

– Они хотят помочь и в этом видят свой долг.

– У царской дочери нет выбора – ради этого её призвали. Ради этого он выбрал её, как только разглядел.

О ком они говорили – неужели о Владыке Рамсесе? Сердце защемило в болезненной нежности.

– А вот у стража выбор был, – в этом голосе Шепсет почудилась лукавая усмешка. – Так смело перекроить свою судьбу. Ему ведь предлагали забыть, не увидеть то, что не положено. Уйти, притвориться, что не стал свидетелем. Лёгкий путь.

Жрица перевела взгляд на меджая, увидела, как воин стиснул зубы. Нужно будет расспросить после – если он, конечно, захочет говорить. А может, и не стоит – он ведь уже и так рассказал, как его обвинили в гибели старшего бальзамировщика Павера.

– Страж тоже отмечен псоглавыми. Его выбрали для неё. Сказали: «Помоги!»

– Псоглавая послала за ним свою вестницу. Одной Хекерет-Нэсу не справиться.

Рука Нахта, сжимавшая пальцы Шепсет, чуть дрогнула.

– Но ведь он мог отказаться? Мог. Разве не было сомнений в его сердце?

– Выбор сделан и подтверждён.

– Подтверждён!

– Подтверждён!

– Ну а царская дочь… Разве не пыталась она сбежать, запереть свою память в гробнице разума? Так было безопаснее – не видеть себя, чтобы не видели другие. Попытаться прожить человеческую жизнь.

– Собирала себя по кускам. Части склеены воедино чужой кровью, отмечены, оплачены. И мёртвые благословляют её след, идя за ней по пятам.

– Открывают её взор.

– Дают ей своё оружие.

Она подняла хопеш, брошенный к её ногам. Изувеченная рука Руджека легла ей на плечо, становясь её продолжением.

«Мы будем рядом… рядом с тобой…»

Видение, уже пережитое, стало таким ярким, словно Шепсет прямо сейчас уснула и прожила его снова. Так… странно. Жрецы обсуждали их с Нахтом туманными обрывочными фразами, в которых лишь смутно угадывались смыслы. Это было неприятно, словно их разделили на части и теперь пристально разглядывали. Взвешивали, достойны ли они, или просто не нашлось никого получше на эту роль. Девушка подавила внутреннее возмущение.

«Деды и есть деды», – раздражённо подумала она, сохраняя внешнюю невозмутимость. Но если жрецы Сета уже знали о них с Нахтом так много – вряд ли помогут маски.

Оба зверя сидели всё так же неподвижно, ожидая.

– Сочтём, что испытаны?

– И ещё будут испытаны не раз.

– Но выбор совершён и одобрен.

– Одобрен!

– Одобрен!

– А что если не справятся? – вкрадчивый голос заставил всех замолчать. Они словно бы обдумывали, если только всё это не было заранее заготовленной мистерией. – Песчаная буря уже идёт, и одно из русел Великой Реки уже оскудело.

– Слава Пер-Рамсеса тускнеет, хоть пока не угасает. Обе Земли оплакивают своего защитника. Отблески заката догорают – уходит божественная ладья, и он продолжает свой путь вместе с Ра.

– Я скажу то, что вижу. У меня нет обыкновения предрекать то, что не наступит[29]. День будет начинаться преступлением; страна погибнет без остатка, без того, чтобы осталась запись о ее судьбе. Стране будет причинен вред, но не будут печалиться о ней, не будут говорить, не будут плакать.

Голос набирал силу, прокатываясь в полумраке мрачным эхом.

– Итеру станет сушей Кемет. Через воду будут переправляться пешком и не будут искать воду для судна, чтобы дать ему плыть, ибо его путь станет берегом, а берег – водою… Я показываю тебе страну, переживающую болезнь, – то, что не происходило, произойдёт.

Шепсет содрогнулась. Эти слова казались смутно знакомыми, но она никак не могла вспомнить, где уже могла слышать их. Или это всё уже было в каких-то её смутных пророческих видениях? Немыслимо, но жрецы Сета сейчас говорили не просто о смуте, заражающей Обе Земли, словно порча. Они говорили о полном упадке Кемет! Когда сама природа обернётся против людей, и Боги отвернутся от них.

– Наш защитник пал раньше срока. Теперь некому сравняться с ним. Исфет поднимает голову, оживает, как давно уже не случалось.