Предатель - Энтони Райан

Расспросы выживших каторжников показали, что недавно сбежавшего лорд-хранителя королевских Рудников звали Аурент Веллинде. Очевидно, сэр Аурент — человек гораздо более усердный и жестокий, чем покойный Элдурм Гулатт — за время своего пребывания в должности накопил длинный список преступлений, худшим из которых стало поспешное убийство пленных, когда до него дошли вести о приближении Помазанной Леди. Помимо садизма, лорд-хранитель отличался и проницательностью, и явно чуял, куда ветер дует. И с моей историей он, по всей видимости, тоже был знаком, поскольку решил не рисковать, и не дожидаться визита с таким неопределённым исходом. Я отправил Вдову с лучшими следопытами в погоню, но знал, что жертву не догнать из-за слишком большой форы. Тем не менее, я тщательно записал имя Веллинде, а документы, найденные в его покоях, оказались полезными и дали ключ к разгадке его будущего местонахождения.

— Смертная казнь через повешенье, — пообещала мне той ночью Эвадина. — Это будет один из первых указов восходящей-королевы, как только она сядет на трон. Если только мой лорд-камергер не предложит что-то посложнее.

Мы лежали в постели лорд-хранителя, переплетясь на матрасе, где, как мне пришло в голову, некогда лежал несчастный влюблённый лорд Элдурм, охваченный мечтами о женщине, которую я держал теперь в своих руках. Я повидал достаточно, и мог признать возможность существования призраков в этом мире, а потому невольно содрогался при мысли о стоящем над нами духе мёртвого рыцаря, на сером, гнилом лице которого отражается жалкая, бездонная зависть.

— Лорд-камергер? — переспросил я. Несмотря на далеко не тихие наши недавние упражнения, теперь мне хотелось говорить негромко. Эта комната находилась тремя этажами выше над главным залом, где ночевали остальные члены Разведроты. Я знал, что большинство никогда даже и не подумает, что мы с Эвадиной занимаемся чем-то, кроме планирования предстоящей кампании, но сохранять некоторую осмотрительность казалось разумным.

— Если будешь моим консортом, то тебе потребуется подходящий громкий титул. — Она уткнулась носом мне в ухо. — Или этот кажется тебе недостаточно громким?

«Консорт». В моей голове это слово гулко отдавало абсурдом, но то же можно было сказать и про все альтернативы. «Муж. Принц… король?». Я никогда не был, и не стал бы никем из них. Воскресшая мученица не нуждалась ни в супруге, ни в какой-либо форме низменной человеческой любви, поскольку её переполняла благодать Серафилей.

Прикосновение её губ к шее было соблазнительным, но я отодвинулся от неё, свесил ноги с матраса и сел. В покоях лорд-хранителя было темно, и лишь дымящиеся в камине угли слабо светились. И всё же я отлично помнил эту комнату. Сэр Аурент решил украсить стены различным оружием и щитами — скорее всего трофеями или добычей из своих битв и турниров. Элдурм, при всех его недостатках, подобным тщеславием не страдал. От этого ещё сильнее выросла моя ненависть к Ауренту, и усилился страх перед призраком его предшественника.

— Что с тобой? — спросила Эвадина, проводя рукой по моей спине.

— Здесь я написал тебе много писем, — сказал я, переводя взгляд на тёмный стол у окна. — А точнее я писал письма, которые подписывал лорд Элдурм. Всегда было интересно, сколько из моих слов ты на самом деле удосужилась прочитать.

— Сначала я читала все его письма целиком. Думала, что хоть этим ему обязана. Понимаешь, я знала, как сильно он влюбился. — Матрас прогнулся, и она села, обхватив меня руками и положив голову мне на плечо. — Бедный старый Элдурм пал жертвой заклинания, которого я не произносила, во всяком случае сознательно. Внимательно читать его письма я перестала, когда заметила, как улучшилось его словотворчество. Почерк стал слишком совершенен, а содержание слишком поэтично. Слова его всегда отличались неуклюжестью, но то были его слова, и они были правдивы. А твои слова, очевидно, были написаны душой, которая не испытывает ко мне никакой любви. — Она прижала губы к моему уху и жарко прошептала: — А какие письма вы написали бы мне теперь, милорд?

Вожделение с яростной неизбежностью нарастало, но я всё же не потянулся к ней. Призрак Элдурма обитал здесь не один, и мои мысли занимали самые глубокие шахты Рудников, которые я недавно навестил. Там я отыскал маленький закуток в стене тоннеля, где однажды глупый высокомерный юнец начал второе образование у женщины, ныне объявленной мученицей. «А ещё убийцей», жестоко прошипел коварный голос из тёмных уголков моего разума. «Она обрушила тоннель, помнишь? Она их всех убила. Всех этих верующих дурачков…»

Эвадина сжала меня сильнее, и я снова содрогнулся.

— Элвин, зачем мы сюда приехали? — спросила она меня. — Что ты надеялся найти?

Уместный вопрос, на который у меня не было ответа. Мелькала слабая надежда, что я найду здесь кого-то из паствы Сильды. Вдруг, например, Резчик чудесным образом избежал окончательного приговора Сильды последовавшим за ней проклятым душам. Вдруг он так и жил тут, почитая женщину, которая убила его братьев и сестёр по вере. Но Резчик умер. Все они умерли, и от них остались только гниль да кости, ставшие частью этого жуткого места. Но сильнее ложной надежды отыскать выживших была простая потребность увидеть всё это снова, пройти по тем же туннелям, где я превратился из вора в писаря, взглянуть на этот убогий закоулок и ещё раз почувствовать присутствие Сильды. Но, если она и задержалась среди призраков в этом кратере ужасов, то, как и Элдурм, никак себя не проявила.

— Если моей королеве будет угодно исполнить мою просьбу, — сказал я, — я бы хотел, чтобы Рудники были разрушены. Чтобы все шахты обрушили, а кратер завалили. То, что здесь творилось, никогда не было правосудием, а всего лишь рабством, порождённым жадностью. Полагаю, что в правление восходящей-королевы такого быть не должно.

Нежными пальцами она взяла меня за подбородок, направила мои губы к своим, и серьёзно и искренне пообещала:

— Согласна, милорд. От всего сердца.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

На Рудниках мы провели ещё три дня, пока я наблюдал за транспортировкой железной руды, недавно до́бытой из пластов. Все поднятые тележки должны были доставить герцогине Лорайн в качестве оплаты за припасы, предоставленные войску Ковенанта. Шахты не будут работать до тех пор, пока не придёт время их уничтожить, но я не видел смысла отказываться от лёгкой прибыли.

Большинство бывших каторжников — из тех, кто мог двигаться — решило присоединиться к делу Помазанной Леди. Они пошли у нас в хвосте, когда мы возвращались