Тень Великого Древа - Роман Евгеньевич Суржиков

голова туманилась от ханти. Он подумал: надо было музыканта взять, пускай бы бренчал по дороге. И волчица бы тоже послушала чуток. Она присмирела, можно и наградить… Подумать только – три роты на охрану! Зачем?! Там же, при штабе, еще и Перкинс со своими – то есть, всего четыре. И граф, и детки со своей обслугой… Сердце лагеря охраняется так, что даже ветер не сбежит!

Подошли, огляделись. Вот штабной шатер с вымпелами, вот личный шатер графа, вот детская палатка, вот и клетка на телеге. У каждого шатра часовые: блестит луна на шлемах, на лезвиях алебард. Тут и там костры, вокруг каждого – солдаты с мисками. Все тихо и мирно.

- Кто командир вахты?

Отозвался.

- Где граф?

- Ушел в арьергард, к лорду Рихарду.

Стало обидно. Граф не сказал о своих планах, послал Пауля в бой, еще и сам ушел. Будто Джоакин ему ни для чего не нужен! Захотелось тоже в отместку взять и уйти куда-нибудь.

- Извольте поужинать, милорд, - предложил вахтенный.

- Изволим! – Мартин выхватил из кармана ложку. – Джоакин, браток, идем к столу.

Однако есть расхотелось. С тоскливой ясностью Джо осознал: вот сейчас, в эту самую ночь, Пауль атакует Десмонда Ориджина – и, скорей всего, убьет. Решится судьба всего Севера! А мы будем сидеть и жрать, как свиньи…

- Лорд Мартин, - сказал Джоакин, - что если нам… сесть на коней и погнать следом за Паулем? Обидно же, коли волков побьют без нас! Пауль заберет себе всю славу!

Мартин уже сидел у котла с миской в руке.

- Сначала подкрепимся, выпьем, а потом о славе подумаем.

- Так Пауль ускачет, не догоним!

- И хорошо. Мне от него мороз по коже, ну.

- Но он победит кайров!

- Ты что, скучать по ним будешь?

Джоакин метнул главный козырь:

- Леди Лаура любит великих мужчин. Если Пауль одержит триумф, она станет его невестой, а не нашей!

Мартин вынул ложку изо рта.

- Ты точно говоришь?

- Клянусь вам! Лаура - такая барышня, которой нужны подвиги!

- Гм… Ну, дай пять минут. Быстро пожру, и айда в погоню.

- Не советую, господа, - обронил Оливер Голд. – В летнюю кампанию я и Тойстоун тоже гнались за северянами. К великому несчастью, догнали.

Мартин сверкнул глазами:

- Эй, ты не сравнивай! Вы кто - простые вояки, а мы – герои с Перстами!

- Зря вы, - обронил Голд и ушел к своей роте.

- А я к Лауре загляну, - сказал Джоакин. – Предупрежу, что мы пошли на смертный бой. Пускай молится за нас.

- Правильно, - кивнул Мартин. – Не забудь и про меня. Скажи: «Я и лорд Мартин». Нет: «Лорд Мартин и я».

Джоакин направился к Лауре и вдруг сообразил, что не знает, где ее искать. Обычно миледи ночевала между ротой Голда и монахами. Нынче роту переместили, вот и вопрос: Лаура осталась с монахами или переехала с Голдом?

- Капитан, погодите, скажите-ка…

Но Оливер уже пропал из виду. Джоакин огляделся, хлопая глазами. Сказал вслух:

- Тьма, мне нужен сквайр! Весельчак, разыщи леди Лауру, оседлай коня!

Тут его тронули за рукав. Невзрачный Перкинс возник рядом:

- Сир Джоакин, хорошо, что вы здесь. Пленница ведет странно. Взгляните: так должно быть?

- Плевать на нее! Я иду совершать подвиг!

Но Джоакин все же посмотрел на клетку. Озадачился, подошел ближе, напряг глаза.

Иона сидела на подстилке и качалась взад-вперед. С ее лицом что-то происходило…

- Дайте-ка свет.

Перкинс выхватил палку из ближайшего костра, поднес к волчице. С ее уст не слетало ни звука, однако губы ритмично шевелились, а грудь вздымалась. В полной тишине Иона… пела!

- Нельзя ли погромче?

Она не глянула в его сторону. Только раскачивалась и шевелила губами, и выстукивала такт рукой по прутьям клетки. Отчего-то стало тревожно.

- Что она поет?

- Почем знать, сир?

Оба присмотрелись, силясь прочесть по губам. Тонкий палец волчицы бил по железу: Тук. Ту-тук. Ту-тук. Тук. Ту-тук. Ту-тук.

Мы идем на Запад. Мы идем на Запад.

- Сударыня, вы лучше прекратите, или…

И тут Джоакин оглох. Со всех сторон, из каждого закутка леса раздался рев.

Орррр-ррраааа!

Могучий, свирепый рык тысяч глоток. Из темноты, из ночи. Орррр-раааа!

И поверх него – еще громче, страшнее – грохот железа по дереву. Тысячи мечей по тысячам щитов. Дун! Дун! Дун! Дун!

Кровь застыла в жилах. Джоакин обмер. Увидел, как белеет Перкинс, как вскакивают от костров солдаты, пялятся друг на друга. Огромные глаза, разинутые рты. Лагерь с искрами огней – крохотен, жалок. Вокруг черной стеною высится лес. Лес ревет.

Оррррааааа! Дун-дун-дун-дун. Оррррааа!

В этом реве нет слов. Не различить «славы», имен лордов и Праматерей. Глухой, бездушный рык стихии. Он надвигается, как волна. Стискивает лагерь со всех сторон.

Иона шепчет одними губами: «Мы. Идем. На Запад».

От ужаса Джоакин врастает в землю. Спина истекает холодным потом, кишки скручиваются в узел. Но перстоносная рука надежно служит ему, и сир Джоакин палит в небо. Кричит:

- К оружию! За графа! К бою!..

Его почти не слышат – все пожирает лесной рев.

- К оружию, твари!

Хватает за грудки Перкинса:

- Строй своих, банкир!

- Куда… где…

- Строй, сука! Держи север! От этого фургона до того!

Пинком гонит клерка, бросается к штабному шатру. Налетает на Голда, чуть не падает с ног.

- Капитан, строй свою роту!

- Это кайры! Нам конец!

- Не конец, идиот! – Он тычет Перстом в нос капитану. – Держи вон тот участок. Рядом с Перкинсом, понял меня?!

Отшвырнув альмерца, бежит к штабу. Ныряет в шатер – пустота. Пустота, тьма сожри! В палатку детей – но и тут никого, постельки не тронуты.

В спину врезается Мартин, дрожит, клацает зубами.

- Г-г-где командиры? Г-где Вит?

- Вит ушел…

Джоакин не слышит сам себя. Рев леса взлетает так, что выдавливает уши. ОРРР-РРРААА!

Из темноты доносится топот. Тысячи сапог – бегом, молотом по земле. Лес накатывает со всех сторон, вот-вот рухнет на лагерь, сметет.

Джо хватает Мартина в охапку, наклоняется, кричит в ухо:

- Лезьте на клетку Ионы!

- З-з-зачем?

- Сверху лупите Перстом по лесу! Косите их всех!

Мартин медлит, Джоакин толкает его к клетке.

Вертит головой, пытается понять… Откуда враг? Да отовсюду! Везде грохот и вопли! Как удержать?! На