Тень Великого Древа - Роман Евгеньевич Суржиков

- Что ты говоришь?

- Сюда пришелся этот…  главный удар. Никто не ожидал, как тут раз - и ворвались. Если б не я и Джо, всему бы конец! Мы того… подвиг совершили!

- Главный удар?..

- Ну, да!

Вит усмехнулся. Шаваны захохотали, будто по его команде.

- Братишка, когда вернутся Лед и Пауль, спроси у них, что такое главный удар. По замыслу Льда, мы подставились под атаку и выманили врага на бой. На дороге была лютая сеча. С запада пришли десять тысяч медведей, а с востока – шесть тысяч волков. Лед и Хорис стояли, как скалы, по колено в крови. А Пауль заранее ушел из лагеря, затаился в лесу и потом ударил с фланга. Вот кто совершил подвиг! Лед, который устоял, и Пауль, который опрокинул врага!

Шаваны заорали хором:

- Гной-ганта! Гной-ганта! Гной-ганта!

Мартину сдавило горло.

- Да какой Гной-ганта? Враг вас обманул! Послал отряд тайком через лес, и бах сюда, прямо к штабу. Может, и не большой отряд, зато внезапно! Если б не мы с Джоакином…

- Где ты видишь внезапность, братишка? Лед предвидел обходной удар из леса. Потому я убрал отсюда детей, трофеи, штабное хозяйство. Оставил флаги и Иону – как приманку. А Паулю велел: когда враг пробьется в лагерь, послать ему в спину отборную сотню с парочкой Перстов. Благодарю, сыны Степи, вы подоспели вовремя!

Рыжая баба сказала:

- Когда мы пришли, Мартин лежал, распластавшись на крыше. Прятался от болтов.

- Я отстреливался!..

- А когда отогнали кайров, он сразу полез под телегу.

- Я спасал друга - Джоакина! Его придавило, ну!

Шаваны загоготали. Один изобразил, как человека давит телегой, скорчил уморительную рожу. Мартин чуть не задохнулся от обиды:

- Вит, скажи им!..

- Братец, а что вы с сиром путевцем тут делали?

- Спасали всех! Мы были там, где нужны!

- Лично я расположил вас на востоке, возле альмерского полка. А вы приперлись в центр.

- Ну, это… ты послал сюда Голда и закатников. Мы тоже решили…

- Бараны! Голд и трупоеды нужны для убедительности. Если б никто не стерег штаб, кайры бы угадали ловушку. Но вы-то здесь зачем? Чтобы Персты к волкам попали?!

- Так ты оставил Перкинса… у него тоже Перст.

- Я сказал ему бежать при первой угрозе. Понятия не имею, зачем он остался и сдох.

Мартин опустил глаза.

- Ну, это… Джоакин его настращал. Велел: стой вот тут, держи оборону…

Блестящей дланью Избранный шлепнул себя по лбу:

- О, славные воины, да будет воспета ваша отвага!

- Но мы…

- Ладно. Сегодня одержана такая победа, какую даже ты не испортишь. Скажи вот что: как там душенька?

Мартину захотелось плакать: точно в детстве, под рукой отца. Промямлил жалобно:

- Вит, она колется… Сломала кость, чтоб было остро. Тыц мне в ногу, а Джоакину – в руку…

- Видно, бедняжка устала от костей. Переведи ее на похлебку или кашу.

Шаваны обратились к Виту по своим делам, и он забыл о брате. Мартин высморкался, утер нос, промокнул рукавом глаза. Джоакин сидел на земле, больной и пришибленный, но уже в сознании. Мартин присел рядом:

- В общем, друг, мы победили, волки с медведями разбежались. Правда, Вит не очень оценил наш подвиг. Давай так Лауре скажем: Вит хвалит Пауля со Льдом ради политики, чтобы не обижать. А на самом деле, это мы с тобой отбили главный удар. Ты уложил сорок пять кайров, а я – сорок семь. Запомнил, ну?

Монета - 5

Август - сентябрь 1775г. от Сошествия

Фаунтерра; Восточное море; Уиндли

Гордо величая себя владельцем секрета воздухоплавания, Хармон Паула имел в виду юридическую сторону дела: раз купил – значит, владею. Но с точки зрения грубой реальности, секреты находились в голове печного мастера Гортензия, а оная голова – в городке окрест Лаэма, за тысячу миль от Фаунтерры. Целый месяц письмо с законными требованиями Хармона будет идти к Гортензию, а еще через месяц вернется ответ, содержание коего можно предугадать. Мастер Гортензий имеет дела приятнее, чем переться за тридевять земель.

Хармон составил до крайности убедительное послание. Манил Гортензия деньгами и славой, сулил придворную службу, роскошные пенаты и место за столом императрицы. Также он пригрозил послать за мастером роту северных волков, если тот откажется приехать добровольно. Увесистое письмо было доставлено Весельчаком на почту и умчалось на юг. Днем позже Минерва приказала переместить столицу в Первую Зиму. Роберт Ориджин велел Хармону собираться на Север.

Купец не сдержался и чихнул от досады. В Первую-то Зиму Гортензия не заманишь, хоть все богатства мира обещай. «Обледенелый труп не согреется златом», - вот что ответит южанин. Хармон попросил у Роберта отпуск, чтобы быстренько съездить в Шиммери. Казначей ответил:

- Бывает.

Хармон взмолился добавить месяц сроку. Ведь дорога в Первую Зиму отнимет времечко, нельзя строить шар, пока едешь! На это ответил Сорок Два:

- Хармон Паула, вы просто не поняли своего счастья! От поездки в Первую Зиму дело только пойдет быстрее. По дороге составите чертежи – ведь тот, что на салфетке, никуда не годится. А как прибудем, работы вихрем полетят! Здесь, в столице – чиновники, бумажная волокита; а у нас – дел на агатку. Шар не к Сошествию, а уже к Изобилию взлетит!

Хармон только вздохнул. Выходит, строить придется самому. Как же это делается?

Нет, на самом деле, он помнил довольно много. В одном шаре горячий воздух, в другом – водород. Уже хорошо! Причем водород в верхнем, а воздух в нижнем, иначе бахнет. Вот и славненько! Водород делается из кислоты и опилок, а воздух греется над горелкой. Молодчина, Хармон Паула, голова! Вот только парочка мелких вопросов… Кислота нужна – какая? Разные ж есть. Горелку – где взять? Она была особенная, очень легкая. В Лаэме ее сделал мастер из Золотой гавани, а в Первой Зиме как?.. Потом, ткань для шаров пропитывали какой-то дрянью. Зачем – поди вспомни, но пропитывали точно! Материя сушилась, с нее капало и смердело на всю округу, кто-то даже жалобу подал. Кстати, а ткань была какая? Шелк али хлопок, али лен? Да, и вот еще. Гортензий говорил: очень важно соотношение веса корзины и объема шара. Чтобы поднять один