Богатырь и Звезда Сварога - Александр Дубоносов

протиснулся сам. Лаз был совсем не по его плечам. Ермола залез следом, поставил штакетник на место и указал Яромиру идти в хлев, двери которого он предусмотрительно оставил открытыми.

Яромир опустил бочку посередине хлева и подставил две берёзовые чурки в качестве стульев. Ермола же принёс сыровяленого мяса и овощей на закуску. Они сели напротив друг друга и наполнили кружки.

— Не хмурься, Яромир. Что было, то было. Ничего уже не поменяешь. Завтра новый день! Тебя немножечко выпорют… Подумаешь, — улыбнулся Ермола и хлопнул Яромира по плечу. — А я, кстати, знаю, что тебе Рознег скажет…

— Удиви, — сухо ответил Яромир.

— Тут же беда приключилась. Уж как с зимы ни одного купца не было. Представляешь? По началу думали, что всё война проклятая виновата.

— До сих пор воюют?

— Уже два круга как. Всё никак друг друга не попереубивают… Так скоро ни в Сталь-граде, ни в Слав-городе людей не останется. Были вести, что, отряды князя Игоря Троицкий посад заняли, а как зиму переждут, то в сторону Железных гор двинутся.

— Так это же рядом — прямиком за Туманными топями.

— То-то и оно. Старшина уже готовиться начал, что и к нам придут. Он то войну не понаслышке знает, вот и вооружил кого только можно было. Тренировки каждый день, дозор по дорогам. Даже заставу на самой границе построил, да ты и её сам видел.

Яромир утвердительно кивнул.

— Даже отец тогда заказы старался не брать. Говорил, что обождать нужно. Смутное время наступило…

— Ну так, что думаешь: зима прошла — а войск всё нет. Ни тех, ни этих. Вроде бы — хорошие новости, но и тут — не угадал! Купцов-то тоже не стало. Весна прошла — вновь тишина. И вот, не так давно, с восточной стороны беглые прискакали. Вот они-то Рознегу и говорят, что княже Игорь торгашам путь только в сторону Ольда Среброголового перекрыл, а по остальным тропам вольны были в любую сторону ехать. Кроме топей наших… Оказывается, Игорь издал указ, что на болота эти больше никому ходу нету и выставил на единственный проезд дозор. Мол, ходят слухи, что чудище невиданное там завелось. Все, кто туда въезжал, больше не возвращались с проклятой трясины.

— Всё вы деревенские преувеличить любите. Стоит кузнечику в кустах застрекотать, так всё — полуденница, а на болотах за каждым кустом мавки и вилы мерещатся. — Яромир усмехнулся и осушил кружку. — Всё это брехня… не водится в наших краях нечисти такой, что одна, да ратников в кольчуге победить может, а ту, что мало-мальски и могла, мы с отцом уже поизвели давно. Вот, те, кто от войны сбежал, поди, и попрятались по болотам.

— Не-е! Для лихих наша деревня — как хлеб с маслом! Уже давно кто-нибудь да заявился бы грабить и насильничать, а тут столько времени тишь да гладь. Ты слушай дальше… — Ермола подлил Яромиру. — Как беглых спровадили, так Рознег всех на уши поднял. Он же тоже подумал, что лихие повелись, поэтому мужиков опять на заставу и в караулы. День и ночь теперь с топей глаз не спускают. Но терпение у старшины быстро кончилось и уже как семь суток назад собрал дружину, снарядил и отправил посмотреть, что там есть. Целых восемь мужиков, да еще и Феола во главу поставил, а он мужик-то — о-го-го! Только до сих пор никто не вернулся… Говорят, что Рознег ходил Гриву просить, но тот наотрез отказался. Болота, мол, не его забота… Старшина уже собирался мольбу твоему старику на алтарь ставить, как тут ты, со своими кулаками. Вот увидишь, завтра Рознег тебя на поиски пошлёт!

Яромир некоторое время задумчиво гонял медовуху в кружке, после чего ответил:

— Мне это не нравится. Отец настрого запретил без него в дела деревенские вмешиваться.

— А ты Рознегу попробуй откажи. Старшина-то — обидчивый. Тебя под замок, а сам дождётся, пока старик за не явится. Вот будет тебе тогда потеха.

— И то верно, — тяжело выдохнул Яромир и почесал затылок. — Чему быть, тому быть.

На мгновение у Яромира пробежала мысль, что у него, наконец, появился шанс проявить себя. Он расплылся в улыбке и откусил большой кусок копчёного окорока.

Ермола что-то хотел сказать, но Яромир его опередил:

— А что не поделили Аяр с Ерёмой?

— Так это…

Ермола замялся и качнулся на чурке, и, едва не упав, всё же усидел на месте.

— Правду отец говорит, что Алеся понесла?

— Тут дело такое, — Ермола нервно откусил от красноовоща, сок которого небрежно растёкся по его бороде. — Аяр же мужик, мягко скажем — не простой, всему цену знает. Ещё травень стоял, как они с Феолом по рукам ударили, что он ему дочь, а тот Аяру — усадьбу. Ну такую, чтобы старосту переплюнуть. Но у Алеси же с Ерёмой — любовь! Брат свататься пришёл, так Аяр такую бучу поднял! Мы же с братом не аки какие богачи, честным трудом зарабатываем, своими руками… Вот, что Ерёма мог предложить: сапоги новые, фартук для кузни? За такое дочь не продашь, а усадьба — дело другое. Спустили на Ерёму Горыню и со двора взашей. Ох и лютую брат обиду затаил… Хотел он Алесю похитить, да куда бежать? Сейчас же один и дня не протянешь: либо погубят, либо сожрут. Так этот дуралей, на пьяну голову, не придумал ничего лучше, как затащить её в сарай, пока Аяр не видит, и заделать ребенка.

— Вот так да! Так это, по ней же видно быть должно? Нет?

— То-то и оно. Мамки-то у Алеси нету, а сама она никому всё это время на глаза не показывалась. Только старшина отправил Феола на заставу, как Ерёма, Алеся и её живот тут как тут.

— Ох, наверное, что тут было!

— Именно! Как Аяр орал, наверное, до самых Белых гор было слышно. Даже совет созвал, чтобы добро дали позор кровью смыть. Старшина, конечно, против не был, но волхвы со старостой посчитали иначе. Мол, раз отец на ребенка согласен, то быть свадьбе. А как ты знаешь, супротив волхвов уже не пойдешь… Деваться Аяру было некуда, поэтому на скорую руку весть пустили и аккурат к Ярилину дню всё подстроили. Ну, это, чтоб в глаза не так бросалось. Люду ль много надо? Пожрать да попить от пуза, а какой там повод дело последнее.

— Что же будет, когда Феол узнает? Он же шкуру с Ерёмы живьём снимет…

— Старшина Феола поэтому и поставил в голову дозора, чтобы тот как можно дольше не прознал и