Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

Ладно. Тогда самый насущный вопрос. Самый болезненный.

— Как мне продлить жизнь? — выпалил я. — Ты знаешь способ? Кроме… постоянной подкормки Маски?

— Единственный способ для тебя, — голос прозвучал строго и четко, как указующий перст, — это повышение твоей собственной значимости. — Он сделал паузу, подчеркивая важность. — Твоя жизнь сжигается Маской так быстро, потому что ее ценность минимальна. Чтобы компенсировать это, ты должен стать… больше. Весомее. Не просто носителем. Ты должен стать фигурой. Легендой. Значение твоего существования должно стать достаточно большим, чтобы Маска больше не смогла его так просто сжигать. Что это значит? Это уже другой вопрос, и я рекомендую найти ответ на него самостоятельно. — Еще одна пауза, на этот раз более мягкая. — Но я дам совет: продолжай собирать их вокруг себя. Людей. Ибо люди, а не золото, — именно то, что создает истории. А истории… истории и есть та валюта, что имеет настоящую ценность в этом мире и за его пределами.

Я переваривал сказанное. Значимость. Вес. Легенда. Это было расплывчато, но это было направление. Это было больше, чем я знал минуту назад.

— Твой третий вопрос, — напомнил голос.

Я заколебался на мгновение, но потом твердо покачал головой.

— Я сохраню его. На потом.

Тишина взорвалась тихим, искренним, почти что человеческим смехом.

— Умно! О, очень умно! Сохранить козырь. Да, в тебе определенно есть мозги, носитель. Что ж, я согласен. Вопрос остается за тобой. Используй его с умом, когда придет время.

И прежде чем я успел что-либо сказать, темнота сжалась, а затем с мощным, беззвучным толчком выбросила меня прочь. Ощущение падения, стремительного вращения, и затем –

— резкий, грубый вдох, наполненный запахом пыли, пота и железа. Я снова был на плацу, а вокруг меня все еще стояло плотное кольцо моих бойцов, их руки на мне, их глаза, в которых все еще мерцал тот самый тусклый золотой огонек. Похоже, меня не было всего секунду.

И почти сразу я ощутил это. Прямо перед грудью, в том самом месте, где сходились их руки, висел плотный, горячий шар чистейшей энергии. Он пульсировал в такт их сердцам, был сплетен из их воли, их боли, их преданности.

Это была не просто мана — это была квинтэссенция их судеб, собранная воедино. И в центре этого сгустка зрело нечто. Зародыш. Ядро артефакта, чьи свойства и название уже были высечены в самой реальности, ожидая лишь формы.

«История о преданном командире». Артефакт, не существовавший до сих пор и созданный, как квинтэссенция этой истории, приключившейся со мной и всеми ними.

Мысль пронеслась мгновенно. Форма… ей должно было стать что-то личное, символ, который всегда со мной.

Кольцо. Печатка. С изображением Маски.

Я сконцентрировался, и сгусток энергии среагировал мгновенно, сжался, затвердел, принял форму — широкое, массивное золотое кольцо с идеальным, пугающе живым изображением Маски Золотого Демона на щитке. Оно упало мне в ладонь, все еще теплое от энергии создания.

Без лишних раздумий я прижал его к безымянному пальцу, и Маска на моей груди отозвалась легким жжением. Кольцо растворилось, оставив на коже идеальную золотую татуировку — уже не просто неопределенный узор, ту же самую печатку. Тут же я почувствовал, как его уровень взмывает с Истории до Хроники.

Знание о его свойствах вспыхнуло в сознании готовым и цельным. Изначально — метка на человека, знание о его местонахождении и жив ли он при условии его согласия на использование. Теперь, на уровне Хроники… тысяча меток. И не просто «жив-мертв», а примерная информация о физическом состоянии в реальном времени, на любом расстоянии.

Моя собственная способность к передаче энергии давала куда более глубокий доступ, вплоть до эмоций, но лишь вблизи. Именно поэтому я не почувствовал смерть тех, кто пал в Желтом Драконе — дистанция была слишком велика. А это было действительно кольцо, принадлежащее по-настоящему преданному своим подчиненным командиру.

Не медля ни секунды, я активировал кольцо. Мысленный приказ, и сто сорок три невидимых, но прочнейших энергетических узла протянулись от моего пальца к каждому из моих бойцов. Они ощутили касание маны, и приняли его без вопросов. И тут же я ощутил их всех — огоньки в моем сознании, которые отныне я смогу отслеживать где и когда угодно. Теперь они были со мной навсегда.

— Ладно, хватит обнимашек, — я хлопнул Хамрона по спине, заставляя его разжать объятия.

Слегка смущенные, бойцы начали расходиться и спустя несколько минут я уже снова стоял напротив шеренги.

— Первый приказ! — произнес я. — Пусть каждый принесет сюда прямо сейчас по десять золотых. Вперед!

Удивленные и недоумевающие, они все-таки без вопросов повернулись и пошагали обратно в казарму, к своим пожиткам, постепенно возвращаясь ко мне, держа в ладонях кто одну, а кто несколько монеток.

Дождавшись последнего бойца, я прикрыл глаза, протянул руку вперед. Золотая татуировка на пальце вспыхнула, от нее к ладоням бойцов, к золоту на них, разошлись потоки маны. И я начал вливать в металл поток чистой маны, направляемый волей и новообретенным знанием.

Это была привилегия создателя. Бесконечное копирование артефакта, лишь бы хватило материала и силы.

На глазах у изумленной роты монеты зашевелились, поползли друг к другу, сплавляясь в сияющие капли. Капли росли, принимали форму, застывая в идеальные копии моего кольца. Через несколько секунд у каждого в руке лежало золотое кольцо с печаткой-Маской.

— Наденьте и активируйте, — скомандовал я удивленным бойцам. — Нацельте мысль на меня. Отныне вы всегда будете знать, где я и жив ли я. Так же, как и я буду знать это о вас.

Они двинулись почти механически, завороженные происходящим. Брали кольца, надевали на пальцы. Я чувствовал, как загораются новые связи — уже двусторонние. А еще чувствовал, как их удивление и трепет сменяются пониманием, а затем — новой, невероятной глубины преданностью.

Когда последнее кольцо оказалось на пальце последнего бойца, я выпрямился во весь рост.

— Рота «Золотого Демона»! — мой голос грянул, как выстрел, разрезая тишину. — Так отныне будет зваться наше подразделение! Пока неофициально. Но скоро это имя будут знать все!

Глава 2

Дверь на чердак театра скрипнула предательски громко. Едва я переступил порог, в лицо мне ударил волной сконцентрированной ярости.

— Идиот! Безмозглый, самовлюбленный, махровый эгоист!

Ярана стояла посреди комнаты, заваленной рулонами дешевых ковров и старыми театральными декорациями. Она вся дрожала, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. Ее глаза, обычно насмешливые