Бетельгейзе - Байзо Альбион

пейзажи. Я сел в зелёный автобус, который постепенно заполнялся людьми. Давление толпы мягко, но настойчиво оттесняло меня всё дальше вглубь салона. За окном мелькали городские виды, сливаясь в размытую ленту. И вот тогда это случилось… Я оказался рядом с женщиной, волосы которой, казалось, не мыли целый год. Вокруг неё стоял такой сильный запах, что я чувствовал сладковатый аромат конфет даже с

передней части автобуса. Этот отвратительный запах до сих пор отзывается в моей памяти, словно клеймо. Он преследует меня даже во сне, лишая покоя. Даже сейчас, спустя время, я иногда ощущаю его фантомное присутствие.

– Тяжело тебе пришлось, хлебнул ты горя, мой друг.

Незаметно для нас пространство вокруг опустело. Мы поднялись и спокойно покинули зал.

– После этого случая я стараюсь избегать скоплений людей, – закончил я свой рассказ.

– Если бы ты встретил в той давке прекрасную богиню, то, возможно, полюбил бы эту давку. Тебе просто не повезло, друг мой невезучий, – сказал он. – Кстати, у меня для тебя кое-что есть. Угадаешь, что?

– Подарок? Не люблю я получать от тебя шуточные подарки. Твой выбор всегда вызывает у меня недоумение.

– Это то, что может изменить твою жизнь к лучшему или даже к худшему, – уверенно заявил он.

– То, что может изменить мою жизнь? – повторил я. – Честно говоря, я не могу себе этого представить. И, признаюсь, мне немного страшно от услышанного. Но, пожалуйста, не затягивай с этим подарком и отдай его мне.

– Я отдам тебе это, когда мы выйдем на улицу. Лишние взгляды и внимание нам сейчас ни к чему, – сказал он.

– Ого, всё настолько серьёзно? – удивился я.

– Да, ведь если кто-то это увидит, это может испортить мою репутацию, – ответил он.

– А разве у тебя в школе есть какая-то репутация? – поинтересовался я.

– Ты вообще представляешь, на что способны сплетники? Они могут так исковеркать правду, что ложь начнёт казаться реальностью, – объяснил он.

– Интересно, что это за предмет, который может изменить мою жизнь и при этом повредить твоей репутации? – спросил я.

– Честно говоря, я даже начинаю тебе завидовать, – признался он.

Когда мы оказались рядом с кабинетом директора, то заметили журналистов, которые явно интересовались этим инцидентом.

– Кстати, ты не замечал, что люди перед камерой ведут себя совсем не так, как в жизни? – начал я рассуждать. – Они стараются выглядеть идеальными: подбородок чуть приподнят, взгляд уверенный, словно они святые, а мы, зрители, – грешники.

– Люди часто показывают себя лучше, чем они есть на самом деле, – ответил он. – Кстати, ты веришь в суеверия? Говорят, если друзья в пятницу начинают философствовать без причины, то один из них скоро умрёт.

– Что за чушь? Никогда о таком не слышал, – удивился я.

Наконец, найдя укромное место, Адонис достал из портфеля розовый конверт и с торжественным видом передал его мне. Конверт был запечатан изображением сердца, что подчёркивало важность его содержимого.

– Так, значит, это могло испортить твою мужскую репутацию? – спросил я с улыбкой. – На твой следующий день рождения я обязательно подарю тебе розовые брендовые очки.

– Знаешь, перекрасить розовые очки в чёрный цвет – не такая уж сложная задача, – парировал он. – Лучше скажи, каково это – получить своё первое любовное письмо? Ты даже не представляешь, кто попросил меня передать его тебе.

– Может быть, это конверт от того человека, который смотрит на меня с убийственным взглядом? – предположил я.

Адонис на мгновение замер, словно не находя подходящих слов. Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь лёгким шелестом листвы. Его взгляд стал расфокусированным, будто он искал ответ где-то вдали. Мысли вихрем проносились в его голове, но ни одна не казалась достаточно подходящей.

Напряжение нарастало с каждой секундой молчания. Наконец, он глубоко вздохнул, словно собираясь с силами, чтобы нарушить тишину.

– Прочитай, и сам всё поймёшь, – наконец произнёс он.

Я отошёл от друга на некоторое расстояние, вскрыл конверт и достал из него лист белой бумаги. Белизна бумаги была настолько яркой, что слепила глаза, создавая ощущение пустоты.

Гладкая поверхность листа не имела ни единой помарки, ни малейшего изъяна. Казалось, что этот лист никогда не соприкасался с ручкой или карандашом.

Эта нетронутость вызывала странное чувство тревоги. Что-то важное должно было быть здесь, но отсутствовало.

– Хорошая шутка, – произнёс я, пытаясь скрыть недоумение.

– Что там написано? – спросил Адонис,– Позволь мне предположить… Может, там написано: «Я тебя убью»? Или: «Задушу подушкой под покровом ночи»?

– В письме ничего нет, – ответил я, показывая ему чистый, белый лист.

– Возможно, она использовала невидимые чернила, чтобы сохранить конфиденциальность, – предположил он. – Вдруг она не хотела, чтобы письмо случайно прочитал кто-то другой?

– Ты можешь сказать мне её имя?

– Ни за что. Хочешь знать почему? Потому что я её боюсь. И это не шутка.

– Надо же, – удивился я. – Ты тоже чего-то боишься.

– Прошу тебя, не выражай такого удивления. Это немного смущает.

Я убрал конверт в сумку, и мы продолжили идти.

– Ты был у психиатра? Что он сказал?

– Мы спокойно поговорили, он выписал мне пару лекарств.

– И просто так отпустил тебя к нормальным людям? Быть того не может, – прошептал он. – Сегодня на автобусе поедешь?

– Да, мне лень идти пешком, я немного устал

– Удачи, она тебе не помешает.

– Увидимся

Таким образом, наши пути разошлись, поскольку мы жили в разных концах города.

Автобус № 44 пронёсся мимо, и я бросился за ним. Впереди загорелся красный свет, автобус затормозил. Я, как законопослушный гражданин, свернул к остановке – благо, она была рядом, и мне не пришлось долго бежать.

Забравшись внутрь, я занял свободное место, устроился поудобнее, достал наушники, включил музыку и закрыл глаза.

Я настолько расслабился, что уснул за считаные секунды.

Мне снился непонятный сон, в котором кто-то звал меня «мальчик мой».

– Мальчик мой, мы приехали.

Меня потряхивал за плечо