Заговор Красного Волка - Роберт фон Штейн Редик

Его поймали на рассвете, когда он дрожал от холода среди влажных от росы

деревьев. Радостный капрал схватил кита и нож шкипера, затем обругал Пазела и

пнул ногой, потому что тот не держал лезвие острым. Когда капрал узнал, где

живет Пазел, мужчина снова пнул его и избил. Где женщины? закричал он. Две

красивые женщины! Я хочу их!

Пазел ничего не ответил, и его стали бить сильнее. Он закрыл голову руками и

старался даже не думать ни о Неде, ни о своей матери. Он притворился, что потерял

сознание, но наступил момент, когда он больше не притворялся.

Он очнулся, окровавленный, в толпе мальчишек, некоторых из которых он

знал. Все они были прикованы цепями к флагштоку на школьном дворе, где неделю

назад он демонстрировал воздушного змея завистливым друзьям и хвастался своим

«дядей» арквали. По обочине дороги в повозках с лошадьми проезжали пленники

41

-

42-

ормали, закованные в тяжелые цепи.

Дни слились в болезненный транс. Однажды он проснулся, услышав голос, выкрикивающий его имя, и посмотрел в лицо мужчине с грязью в волосах и одним

закрытым глазом, который каким-то образом сбежал от своих похитителей и

бросился к нему. Призрак упал на колени и коснулся плеча Пазела, хрипя, как

будто вот-вот испустит дух: « Держись, дитя, держись! » В следующее мгновение

два воина арквали набросились на него с дубинками. Только несколько часов

спустя Пазел понял, что смотрел на директора.

В то утро солдаты повели их на Рабскую Террасу в Ормаэл-порте. Город

запретил рабство во времена его деда; Терраса стала местом, где влюбленные

смотрели на море. Но старые частоколы, где людей продавали как овец, так и не

были демонтированы, и арквали с первого взгляда поняли их первоначальное

назначение. В последующие годы Пазел старался не вспоминать ужасы того утра

— толчки и торг, крики боли и шипение раскаленного железа, нарушителей

спокойствия избивали до бесчувствия или просто толкали в гавань, закованного в

кандалы. Это было слишком ужасно; его разум стремился перенестись в тот

момент, когда его самого должны были заклеймить.

Мальчик прямо перед ним все еще кричал от прикосновения раскаленного

железа к задней части шеи, рабовладелец ругался, прижимая осколок горного льда

к рубцу. Удовлетворенный, он кивнул людям, державшим Пазела. Но прежде чем

они успели приковать его цепью к столбу для клеймения, сержант арквали

пробрался в толпу и схватил его за руку.

— Этот уже продан, — сказал он.

Немолодой воин, вздыхающий на каждом шагу. Он потащил Пазела в дальний

конец Рабской террасы, затем повернулся, чтобы посмотреть на испуганного

мальчика.

— Ты ходил под парусом? — спросил он.

Пазел открыл рот, но не издал ни звука. Он не разговаривал уже два дня.

— Я спросил, ходил ли ты под парусом.

— Под парусом! — выпалил Пазел. — Нет, сэр, никогда. Мой отец — капитан

Грегори, но он не хотел, чтобы я ходил под парусом. Я прирожденный ученый, сказал он, и, хотя я не гордый мальчик, это правда: я говорю на четырех языках, сэр, и пишу на трех достаточно хорошо для суда, и знаю сложные суммы, и он

сказал, что я не должен пропадать в поганом океане, когда есть такая вещь, как

школа, которую я скорее люб...

Сержант шлепнул его твердой, как кожа, ладонью.

— Школа окончена, детеныш. А теперь слушай: ты плавал со своим отцом, и

ты никогда не болел в море. Повтори это.

— Я... я плавал со своим отцом, и я никогда не болел в море.

Сержант мрачно кивнул:

— Ты попросишь старых матросов, людей паруса и якоря, научить тебя

такелажу, узлам, корабельным предметам, свисткам и флагам. Ты будешь изучать

42

-

43-

новый язык, понимаешь? Язык корабля. Учись этому быстро, прирожденный

ученый, или ты еще почувствуешь на своей шее это железо.

Затем он вложил в руку Пазела конверт. Изящный конверт с золотым обрезом, запечатанный воском цвета петушиного гребня. Адрес на нем был написан

изящным почерком:

Капитану Оннабику Фаралу

«Лебедь»

— Ты передашь его Фаралу, — сказал сержант. — И никому другому. Ты

слушаешь, детеныш?

— Да, сэр! — Но Пазел не мог оторвать глаз от конверта. Почерк казался

знакомым. Но кто мог ему помочь? Кто, когда город в огне?

Он поднял глаза — и увидел ответ, смотрящий на него в упор. На другой

стороне Террасы, за столиком у паба « Устрица», сидел доктор Игнус Чедфеллоу.