Лайм. Судьбе назло - Генрих Эдуардович Маринычев

белого мяса в мое блюдо. Дождавшись, пока Эрнан наложит полные тарелки (после устроенных спектаклей аппетит был просто звериный), я разлил вино и предложил ему произнести тост.

— За нас, за благородных, — торжественно провозгласил собеседник. Я поддержал его.

Потом мы еще немного поговорили. О жизни, об усадьбе, о девушках, об этикете. Но теперь юный граф говорил со мной не как с пленником, а как с равным. Даже Раен, и тот проникся настроением своего хозяина, и в этот раз не выволок меня, а вежливо попросил пройти в свои покои, поскольку "уже настал поздний час".

Напоследок меня ожидал еще один сюрприз.

— Знаешь, а бери-ка ты мою рубашку себе. Насовсем, — сделал широкий жест Эрнан.

— Спасибо… сударь, — только и смог ответить я, вставая из-за стола.

Странно, но его поступок тронул меня. Казалось бы — подумаешь, какая-то рубашка. Пропади половина его гардероба — он бы не заметил. Но с другой стороны — этот парниша вряд ли кому дарил подарки. Все больше брал — статус обязывал. А тут раз — и на тебе.

Лежа в своей уютной постельке, я все никак не мог выбросить с головы мысли о сегодняшнем дне и о юном Эрнане.

"Подумать только — парню-то досталось не хуже моего. Да какой другой безусый дворянчик так быстро подпустил бы меня к себе? А с этим работать — одно удовольствие. Почему? А потому, химера всех задери, что у парня нет стержня. Нет, парень вовсе не дурак, как все до сих пор считают. Он просто нуждается в сильном плече. В мужском плече. Хотя откуда ему взяться-то в этом змеином кубле? Да, у него есть отец. Но его отцу, видимо, ближе нужды своего князя-покровителя. Мать с сестрой? Но тем уж точно важнее их собственные дела. Дворянчики-однолетки из соседних поместий наверняка сплошь да рядом жеманные подхалимы и попрошайки. Дел Армак мог бы помочь юнцу стать более мужественным, но… И кто остается? Слуги, учителя? Слугам за это никто не приплачивал, а учителя следят лишь за обычным воспитанием. И с кем ему водиться? Вот и имеем, что имеем. Хох, вокруг не люди, а одни уроды — пожирателя им в постель!"

На этой веселой мысли я и уснул.

<p>

***</p>

Но я не мог себе позволить веселиться напропалую, поэтому следующий день посвятил очередной части своего плана — мне нужно было получить возможность выйти из особняка. Во-первых, для того, кто полгода провел в тюрьме, постоянное проживание среди четырех стен сродни мучению. А во-вторых — была еще одна часть головоломки, которую мне надлежало решить.

Я приложил все свои умения: развлекал, ублажал, смешил Эрнана. Но юноша упорно отказывал мне в праве хоть на минуту покинуть дом. То ли его страшил наказ маменьки, то ли он мне не до конца доверял, но все мои попытки разбивались, как вода о камни. И сколько я ни объяснял ему, что никуда бежать не собираюсь, — все было напрасно.

Я не лгал ему — в этот раз. Бежать мне было некуда и незачем. Если я не получу обещанной награды и сбегу — на меня ополчиться весь воровской мир. Ведь пока я был у Вортексских, я был пленником, и моя голова на время была в безопасности. Если бы я покинул особняк Вортексских и вернулся в тюрьму, то стал бы пожизненным должником. Ведь для того чтобы покинуть ее, кое-кому пришлось кое-что дать на лапу, и дать немало. И деньги эти придется отдавать. Кому? Конечно, мне. А поскольку деньжат у меня давно не было, это была прямая дорога в услужение более удачливым сокамерникам. Хорошо, если к Арнику Заку. А если нет?

Самое интересное, что по глазам плутоватого Раена я видел, что именно он мне верит. Бьюсь об заклад, он уже на следующий день знал о том, кто я, почему я здесь, и всю остальную мелочь, — статус телохранителя наследника обязывал. Уж он-то понимал, что бегство не в мою пользу. Но в данном случае он ничего не решал. А уж лезть с советами к своему хозяину… Нет, не для этого пришел на службу.

Но эта часть плана была очень важна, ведь я плел свою интригу не только против сокамерников и богатеев. В этом деле участвовала и третья сторона — банда разбойников, именовавшая себя "Шесть ножей". И если этот узелок не завяжется — многое полетит в тартарары.

Мне ничего не оставалось делать, как посвятить своего знакомца в часть плана. Но только в часть.

— Эрнан, тут дело серьезное, — сказал я, окончательно убедившись в тщетности своих уговоров. — Я не хотел тебе говорить всего, но раз другого выбора нет…

— Слушаю, — странным тоном вопросил он. В нем слышалось многое: от попытки казаться непоколебимым до искреннего любопытства.

— Я готов рассказать тебе еще часть истории, — хмуро начал я. — Она объяснит тебе, почему я так рвусь наружу.

Юноша продолжал молчать, но его взгляд требовал продолжения.

— Помнишь, с чего началась моя история?

Он кивнул, и черные вихры на миг рассыпались по лбу.

— С того, что в мою камеру подселили заключенного. И он похвастал нам, что его банда собирается напасть на Графиню Вортексскую с дочерью.

Опять пауза.

— Бандиты знали все: в какой день поедет карета, по какой дороге, кто именно в ней поедет, будут ли у них деньги. И знали про охрану — сколько ее будет и как она будет вооружена.

Юноша снова кивнул. Все это он слышал. Но в отличие от меня, повода для волнений не находил.

Зато быстрее всего в моем намеке разобрался Раен.

— Им разболтали. Кто-то из нашего поместья, — не выдержал напряжения он и тут же прикрыл рот ладонью. Но юнец не разозлился на чересчур несдержанного слугу. В тот момент ему было не до нравоучений: Раен указал ему на то, что он, по своей неопытности, проглядел.

Собравшись с мыслями, юноша пристально взглянул мне в глаза.

— Это правда? Кто-то из наших слуг… — На остальную часть фразы у него не хватило смелости.

— Да, — милостиво отозвался я. — Кто-то из ваших слуг был болтлив