Хозяин теней. 3 - Екатерина Насута

— Из Романовых?

— Светозарный. Так его именуют. И света здесь было столько, что Дымка потом год не высовывалась. Да и не она одна… Аристарх, только как оно повыветрилось, вернуться сумел.

А я не чувствую.

И моя Тень слизывает с пола отнюдь не светлую силу.

— Меня даже наградили. Орденом, — Варфоломей хихикнул, будто это и вправду было смешно. Хотя, наверное… если свихнуться, потерять семью и получить взамен орден. Он бы предпочёл умереть, но почему-то выжил. И этот вопрос, на который все вокруг уже ответили и удовлетворились ответом, не отпускал самого Варфоломея. — За победу. Дело засекретили. Мои…

Он постучал по голове.

— Тоже.

— А то, что ты умеешь, там… знают?

— Я на идиота похож?

Нет. Не знают.

— Я до сих пор должен являться. Уже не в столицу, но есть в Городне один монастырь, там и Исповедники имеются. Раз в полгода и прохожу проверки. Оно правильно. Не думай, что я против. Исповедники тут толковые… на этот уровень за красивые глаза не подняться.

Киваю.

— Только глубоко в душу они не лезут. Могут, но… зачем? Это и им тяжко, и я бы свихнулся раза после третьего. Но будь во мне тьма, почуяли бы. Её, ожившую, не спрячешь.

— Но ты всё равно…

— Тоже считаешь, что я слегка…

Слегка? Да я считаю, что Варфоломей конкретно так крышей поехал. Но повод, надо признать, имелся весомый. Да и не то это безумие, которое опасно для окружающих.

— Почему ты уверен, что она тут?

Снова этот взгляд. ну да… ребенку бы разрыдаться, удариться в истерику, потребовать, чтобы его отпустили. А я сижу. Гляжу. И вопросы задаю ещё.

— Я однажды умер, — говорю. — Ты знаешь?

— Теперь да.

— Ты чувствуешь ложь?

— Да, — Варфоломей отвечает не сразу. — И не только. Людей… мутно… это не сразу появилось. А уже потом, после допросов, когда отошёл… свет долго не отпускал. Да и как отпустить, когда первый год меня каждые пару месяцев благословляли. На всякий случай. Если б не Аристарх, думаю, прибили бы просто, для общего спокойствия.

И не скажу, что были бы не правы.

— После полновесного благословения чувства такое, что тебя изнутри прокипятили, выжали и сушиться повесили, набив сперва тушу иголками. Больно. И в этой боли потом начинаешь ловить… страх. Я первым почувствовал страх. Аристарх нанимал… в общем, чтоб приглядывали за мной. Я, как накатывало, ложку в руках удержать не мог. А они всё одно боялись, те девочки, которые… сестры милосердия. И страх меня зацепил. Потом… другое тоже. Но да, правду я чую.

— Тогда… я не причиню вреда Громовым, — говорю, глядя в безумные глаза. — Я обещал ей, что сделаю всё, чтобы спасти род. Понимаешь?

Понимает.

И безумие чуть гаснет. А ещё, кажется, он окончательно передумал меня убивать. Кивает. И продолжает.

— Потом я понял, что есть не только страх. И что страх прячет другое. Радость. Или огорчение. Отвращение. Много всего. Он мешает читать людей. А я хотел… даже не так. Я должен был. А когда они боятся — сложно.

— А когда не боятся, то подпускают ближе?

— Верно. Они открываются. Перестают опасаться.

Ну да, как можно опасаться такого славного парня, как Варфоломей.

— И я знаю о них всё…

Это вряд ли. Но спорить не буду. С психами вообще опасно спорить.

— И пойму, когда кто-то из них изменится. И тогда я её найду.

Прятки, блин.

Для взрослых и одержимых.

— Есть ли кого искать? — я позволяю себе сомнения.

— Есть. Она есть. Я не мог убить тварь, мальчик. Или кто ты там на самом деле.

Молчу.

Не соврать не получится. Правда его не обрадует…

— Почему? — лучше уж задавать вопросы, чем отвечать на них.

И Варфоломей моргает.

— Почему… потому что это невозможно. Таких тварей не убивают ударом ножа. И не умирают они сами собой, так вот, вдруг, оставив целым человека… нет… такие уходят долго и большой кровью. Так что она здесь. Не знаю, как. Не знаю, где она спряталась от света, но она здесь. А значит, рано или поздно мы встретимся.

Это он произнёс с полной уверенностью.

А ещё с надеждой.

Чтоб вас…

— А что до остального, то она появилась здесь не случайно. И не с той стороны, — Варфоломей вскочил, заложил руки за спину. — Я думал. Много думал.

И говорил. Наверняка.

Только его не слушали. Местную логику я уже более-менее понимал. У ненормального хозяина и собака с придурью. А его считали если не собакой, то отражением деда.

— Гадал. Полынья? Не здесь. Наоборот. Это место устойчиво. Даже если весь мир провалится в бездну, оно будет стоять. Незыблемо, как Её слово. Кто-то подцепил заразу? Тоже… это бы заметили. Наверное. Не знаю. Не уверен. Случись всё в другое время, я бы подумал, что так оно и вышло. Официальное расследование пришло к тем же выводам.

Только выводы не устроили ни деда, ни Варфоломея.

— Но очень вовремя, мальчик… очень… так всё совпало… праздники грядущие. Вся семья собралась. Всегда собиралась. Рождество здесь не празднуют. Разве что слуги и то нынешние, а те, кто был раньше… нет, у нас своё… Долгая ночь. Её время. А ещё костров, которые раскладывали во дворе. Свечей и живого огня. Она тоже любит живой огонь.

Его голос стал тише и тон изменился. Варфоломей даже улыбался почти нормально, как человек, который вспоминал. Вот только эти воспоминания, доставлявшие радость, сменились иными.

— Мы… весь род… был. Здесь. За одним столом. А на следующее утро они и отбыли. Твой отец с семьёй. Аристарх… сопровождение малое.

Кулаки сжались.

— Неделей позже или раньше… всех бы не было.

И его дочери с внуками тоже.

— Дел хватало. Пусть и потише зимой, но вот… Алексей со старшим своим собирался в Москву. На оружейную выставку. Младший его — в Тверь, были там у нас дела с Пелецкими, хотели о расширении говорить. Да…

Он махнул рукой, но добавил:

— Не случайность это.

— Не случайность, — отвечаю. — А… Моровские… они…

— Нет, там обычный прорыв, правда, глубокий и не понятно, как возник. Такие сами по себе не появляются. Это как… ну вот сперва трещит верхний слой и появляется полынья. Если её закрыть да зашить, то рана затянется. А если оставить, как есть, то она будет шириться и расползаться. А чтоб сразу и на глубину… нет, такого не было никогда.

Ага.

Никогда не было и вот