Хозяин теней. 3 - Екатерина Насута

Я выпустил Тень, которая круг завернула и, убедившись, что за нами не следят, вернулась.

Стрелять мы тоже стреляли.

Сперва из махоньких револьверов, которые Еремей велел при себе оставить, чтоб осваиваться, и ни я, ни Метелька не возражали. Ещё в сумке нашлась пара кольтов вида уродливого и массивного, ну а обрез Еремей прихватил так, для демонстрации.

— Варфоломей? — вопрос он не позволил озвучить до конца. — Пока не знаком, но слышал много. Его тут крепко уважают. Метелька, ты не меня слушай, а чисти давай. И ты тоже… оружие — оно заботу любит.

— Уважают?

— Сильный. И толковый, что куда важнее. Тут гвардии, если так-то, третья часть от старой. И то набирали молодняком. А он вон сумел и вырастить, и выучить.

И авторитет заработать.

А отсюда вопрос, кому эта гвардия реально подчинится: деду, Тимохе или Варфоломею? И не выйдет ли, что…

— Поставлено тут всё грамотно. Так, что недостаток почти и не заметен, если жить миром, — Еремей шлёпнул Метельку по руке. — Вот ты думай, чего творишь! Разобрал. Почистил. И собрал!

— А почему он больше людей не наймёт?

Мир — это как-то не про Громовых.

— Содержать их на что? Это ж и людям платить надо. И кормить их. И одевать. Оружие справлять. Работу находить, чтоб какая дурь в голове не завелась. Больше — это не всегда лучше.

— Кухарка его хвалила, — Метелька ничуть не обиделся. — Я слышал, что радовалась, что скоро вернётся. Мол, тогда в доме веселей станет.

Ну да.

Он ведь жизнерадостный…

— Что не так? — Еремей спросил прямо.

— Не знаю, — я передёрнул плечами. — Честно. Но… странное такое. Сам понять не могу. Мне ему и улыбаться тянет, и отступить подальше, как…

Руки разбирали огромный кольт несколько устаревшей модели. И прикосновение к холодному железу успокаивало.

— Как будто он опасен. И так-то… не верю я ему, — я сформулировал то, что чувствую. — Доказать, что он виноват хоть в чём-то не могу… и вряд ли… но не верю и всё тут.

Переубеждать меня Еремей не стал. Присел на пенёк и задумался.

— Ближник предать не способен, — сказал он. — Это… смерть. И не просто смерть. Тут душу наизнанку вывернет… вон, Метелька, подумай, чтоб его предать.

— Не хочу, — буркнул Метелька, пытаясь из кучи деталей собрать револьвер. — Меня от подумать о подумать уже выворачивает.

— Вот…

— Всё равно, — я упрямо мотнул головой. — Не так что-то. Неладно… просто не так.

— Револьверы маленькие с собой возьмёте. Будут спрашивать, покажете. Можете и сами похвастать, чтоб видно было, чего да как, — Еремей опять сигарету вытащил. Вот лёгкие только-только заросли, а он туда же, дымить. — А то, что в сумке…

И сумка, что характерно, нашлась.

Просторная такая.

Крепкая.

В куче листьев пряталась. И значит, полянку эту Еремей загодя приметил.

— Отнесёшь в свою схованку.

— Денег ещё надо бы, — Метелька-таки справился, что привело его в замечательное расположение духа. — Если уходить будем, то пригодятся.

А я мысленно застонал.

Ну да. Вот о деньгах стоило бы подумать в первую очередь.

— Есть, — Еремей отобрал у Метельки револьвер, но, оглядев, проверив, кивнул и отдал. Стало быть, всё верно. — Мне князь за твоё спасение выписал. Да и Анчутков тоже. На первое время хватит.

Уточнять сумму я не стал.

— Сам не заикайся даже, — предупредил Еремей.

— Не буду.

— Ну… стало быть, давайте-ка к дому. Не хватало на ужин опоздать.

Варфоломей.

Чем больше я за ним наблюдал, тем меньше он мне нравился.

Он был… правильным?

Сильным.

Надёжным.

Своим в доску. Он ненавязчиво опекал Татьяну. И вытащил Тимоху в гимнастический зал, заставив двигаться, медленно, спокойно, явно контролируя каждое его движение. И с шуточками всё, но необидными. Он гонял гвардейцев, а те радовались, почти как дети.

Он и с Еремеем нашёл общий язык. Стояли. Болтали о чём-то, как два приятеля.

Только…

Так не бывает. Нет, случаются в жизни позитивные люди, но…

— Болит? — Варфоломей возник за спиной. — Позволь. Неудачное падение?

Это да. Грохнулся я от души, хотя и сам виноват, зазевался, высматривая, что там Варфоломей делает с гвардией. И главное, ничего этакого подозрительного не высмотрел, а Еремей приложил изрядно.

Чую, даже сильнее, чем мог бы.

— Бывает, — Варфоломей положил ладонь на плечо. — Расслабься…

Еремей, объяснявший Метельке, как тот был не прав, обернулся. И отвернулся. Вот… как понимать?

— Тень твою видел. Изрядная…

Пальцы Варфоломея ощупывали плечо. Ничего-то страшного с ним не случилось, так, может, лёгкое растяжение, но от пальцев исходило знакомое покалывание.

— Артефакт? — я попытался вывернуть шею.

— Ага. Целительский, — он растопырил ладонь, продемонстрировав исписанный знаками кругляш. От него отходили веревочки, которые обхватывали пальцы. Удобно. — Стандартный. Мелкие травмы при тренировках неизбежны. И порой полезны. Тело… оно не разумно. Оно запоминает лучше не слова, а боль, как бы печально это ни было. И в следующий раз само сделает всё, чтобы этой боли избежать.

Голос у него спокойный, уверенный.

Обволакивающий.

Я поймал себя на мысли, что этот голос хочется слушать. И позволил себе слушать. А заодно расслабился.

— … так что без этой мелочи не обойтись, — Варфоломей убрал руку.

— Это отец делал?

И глазами хлопнуть.

— Это? Нет… говорю же, стандартный, — он стянул верёвочки и поднял бляху. — Однозарядный. Теперь вон в отработанные. На выходные повезем в лечебницу, чтоб снова силой напитали. У нас взаимовыгодный договор.

— А… отец был артефактором, — ёрзаю и улыбаюсь. — Он такие не делал, да?

— Он же не целитель, — Варфоломей махнул рукой. — Тебе пока плечо поберечь надо. Может, пройдёмся? Покажу, где мастерская была.

Сука.

Знает, чем зацепить. А я, кажется, понимаю, что в нём не так. Он не просто нравится всем. Он знает, как сделать, чтобы понравиться.

Журналы.

И шуточки его. Для каждого свои, особые. Поддержка. Помощь… нет, это неплохо. Когда само по себе. Но вот сейчас Варфоломей внимательно отслеживает мою реакцию. И шкурой чую, я ему так же подозрителен, как он мне.

— А… можно? — и надо бы восторга в голос. И страха.

И что там ещё должен испытывать мальчишка Савкиного возраста? Я испытывал огромное желание воткнуть нож в шею Варфоломея. Но, во-первых, не поймут.

Во-вторых… не получится.

Он сильнее.

Быстрее.

Он — настоящий зверь. Я не уверен, что и Еремей выдюжит, случись сойти с дедовым ближником. Точнее почти уверен, что не выдюжит.

— Можно. Отчего б и нет. Там, конечно, мало чего осталось, но если тебе интересно…

— Очень!

Кстати, не покривил душой.