Богатырь и Звезда Сварога: Быль 2 - Александр Дубоносов

Гришка извился перед князем в низком поклоне.

— Яромир, — Руевит нахмурил брови. — Ты будешь под началом их воеводы ходить. Авось, спеси в тебе поубавит, да и ему такие воины не помешают.

Яромир недоумевающе посмотрел на своего наставника, но тот просто опустил пустой взгляд в стол, давая понять, что всё решено и спорить с Игорем бессмысленно и бесполезно.

— Кривжа… — тяжело прохрипел Игорь. — Твой земляк. Он к тебе подход найдёт…

При упоминании этого имени спину Яромира обдало холодом и накатили воспоминания. Кривжа — брат Патшы, сын Гривы.

«Ну, удружил, братец!» — Яромир сжал кулаки и сверкнул взглядом на Игоря.

— Сейчас они стоят лагерем под деревней Крайней, — продолжил Руевит. — недалеко от Троицка. Гришка знает где. Так что ночь вам отдохнуть, снарядиться и в путь-дорогу.

— А это, — Игорь завернул письмо, скрепил восковой печатью и бросил через стол Гришке. — лично в руке Кривжы… Особые указания. Всё, ступайте!

Гришка спрятал письмо за пояс, поклонился и, развернувшись на пятках, молча вышел из-за стола. Яромир же просто так уходить не хотел.

— Почто ты меня за порог выставляешь? — гневно бросил он Игорю. — Какое такое зло я тебе сделал, брат? Чем опалу твою заслужил?

— По то, — Игорь повысил голос и встал с маестата. — что воля моя такова и мне лучше знать, где твое место…, брат! И не забывай, что ты сам свой удел выбрал! Так вот и будь дружинником, кротким и покорным, покуда не приказал спустить с тебя шкуру живьём, как с облезлой собаки!

— Да открой же ты свои глаза! — не успокаивался Яромир. — Посмотри на себя! Эта ведьма околдовала тебя, она питается твоей силой, дергает за ниточки…

— С глаз моих! — глаза Игоря налились кровью, и он без сил рухнул на место. — Чтоб духу вашего уже к вечеру в моём городе не было.

За спиной князя сверкнули огоньки желтых глаз, и из темноты зала на свет грациозно выплыла Марина, а её змей Аспид медленно заполз на колени к Игорю.

Самодовольная ухмылка и торжествующий вид княжны взбесили Яромира, но Реувит взглядом показал Яромиру остановиться и уходить как можно скорее.

Яромир, переполненный злости и обиды, оттолкнул стул ногой и бросил последний взгляд на брата и быстрым шагом вышел вслед за Гришкой.

На выходе из зала Яромир заметил нового царского писца, в котором признал того самого оборванца, что несколько кругов назад выкрал у него на посаде меч и кошель с монетами.

Парень выглядел ухоженным и опрятным, а по его взгляду Яромир понял, что писец его тоже узнал.

Он кивком приветствовал Яромира, всем своим видом давая понять, что приносит ему извинения и выказывает глубочайшую благодарность.

Яромир ухмыльнулся, хоть кому-то он помог…, после чего вышел из зала, хлопнув тяжелой дверью.

Яромир вышел на улицу и поискал взглядом Гришку.

Его друг сидел на лавке Руевита и пустым взглядом таращился в песок.

Они недолго сидели в тишине. Пытались смириться с судьбой.

— Подымайся, Гришка. — Яромир печально улыбнулся и толкнул друга плечом. — Указ, есть указ. Ничего тут не поделать. Нам еще с мужиками проститься нужно и к вечеру быть уже за воротами.

— Опять всё засрал? — так же печально улыбнулся в ответ Гришка и иронично помотал головой. — Вечно с тобой все через задницу…

Яромир встал, пожал плечами и пошёл в сторону гридницы.

Гришка ухмыльнулся и пошел следом за Яромиром.

В гриднице они собрали все самое необходимое, попрощались с оставшейся дружиной, и, оседлав коней, галопом отправились в Крайнюю.

Глава 12: «Больно ты говорливый. Бесишь…»

На этот раз Гришка решил ехать по Северному тракту.

Тут и виды другие и девки в деревнях не тронутые и чудищ всяких поменьше — так говорил он.

Но, на самом деле, Северный тракт оказался точно таким же, что и Большой. Кругом пролегали одинаковые леса и поля. При виде незнакомых путников родители прятали девок по подполам и сараям, а чудища усердно старались не попадаться на глаза.

Да и Яромиру было совсем не до любований, собственно, как и Гришке.

Они гнали во весь опор, в надежде, что дорога и свист ветра в ушах отгонят неприятные мысли.

Большую часть времени они молчали, что Гришке давалось несказанно тяжело, но он прекрасно понимал, что Яромиру сейчас могло помочь только время.

Кони резво шли аллюром по накатанной дороге, среди густого соснового леса.

Яромир видел, как Гришка ерзает в седле, от того, что хочет что-то сказать, поэтому решил нарушить молчание первым:

— Говори, — легкая улыбка проскользнула по хмурому лицу Яромира. — а то так и лопнуть недолго от натуги.

— Таки, а чего тут говорить-то?! И ежу понятно, что неспроста нас княже со двора выставил. Эвон как ты его самолюбие-то задел.

— Надо же — самолюбие… — Яромир закатил глаза. — Тебя там не было, он сам напросился!

— А еще он ревнует…

— К Марине что-ли?

— И не только. — Гришка выпрямился в седле и Яромир понял, что сейчас его ждёт длинная, нудная речь. — Таки погляди, как тебя народ Слав-городский полюбил. За твоё здоровье пьют, на улице приветствуют, шапки в небо запускают. Думаешь князя так хоть раз приветствовали?

Яромир недоуменно покосился на Гришку.

— Вот именно! — продолжал тот. — В дружине ты вон в каком почёте… Таки ревность и съела нашего князя.

— А я думаю, что во всём виноват кровосос, что в его хоромах поселился!

Гришка закатился смехом:

— Марина то?! Тогда и гад её кожаный! Фу! — при упоминании Аспида дрожь пробежала по спине Гришки. — Явно, что не без её участия обошлось, но, всё же — это самая обыкновенная ревность и она то, оный раз, похуже любой заразы будет.

— Тут ты прав. — Яромир задумчиво почесал за ухом. — Игорь — человек вспыльчивый и никогда не знаешь, что в его голову взбредет, но, чтобы к брату родному зависть питать…

— Таки, чему тут удивляться?! Брат идет на брата, сын на отца. Всё всегда одно да потому: богатство, власть да бабы. Вот, кругов сто назад, славный князь Ставр Темный извёл со свету двух родных братьев. Одного задушил поясом своей наперсницы, прознав, что она с ним того, этого… Другой больно пользовался любовью у людей Новой Сварги. Собрал он дружину и захотел отомстить Ставру за брата и занять престол Слав-города, но тот оказался хитрее. Устроил засаду, а после вывесил тело брата над Сварожьими воротами, только уже без рук и ног… И где же эта чистая и бескорыстная братская любовь, о которой