Долгожитель - Татьяна Филатова

– К сожалению, догадываюсь.

– Ты выполнишь мою просьбу? – спросил Дима и положил монету на середину столика.

Девушка-официант повторно подошла и поинтересовалась, не хочет ли кто-то еще что-то заказать, и, забрав пустые чашки, удалилась, чтобы принести еще две порции капучино.

– Ну так что, – повторил Дмитрий, – ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?

– Сложно ответить вот так вот сразу. Не каждый день ко мне обращаются с просьбой отрезать кому-то голову. Ты уверен в своем решении? Ты хорошо все обдумал?

– Я написал книгу. Книгу о себе. Кто-то прочтет и, возможно, скажет, что это – неплохой готовый сюжет для фильма. Кто-то, вероятно, станет насмехаться над больной фантазией автора, уверяя, что даже для мистических и фантастических произведений все слишком нереально и надуманно. А кто-то… Кто-то такой же, как я, как ты… Он узнает в каждом, о ком там написано, себя и поднимет бокал в память о некоем Бориславе.

– Бокал с третьей положительной или четвертой отрицательной?

Дима рассмеялся в ответ, затем снова посмотрел на Неву и сказал:

– Моя книга уже отправлена на твою почту. Пожалуйста, задействуй свои связи, я знаю, у тебя их много во всех сферах…

– Не меньше, чем у тебя.

– Согласен. И все же я обращаюсь к тебе.

– Отчего же сам не хочешь наблюдать свой триумф?

Дима лишь улыбнулся и открыл портфель.

– Здесь документы на квартиру, бизнес и на дом. Моя старая усадьба… Ее давно нет. Она выгорела еще до начала войны. Остались лишь склеп, в котором и сейчас покоятся тела тех, кто однажды пришел грабить усадьбу, и часовня… Я снова выкупил ту землю, построил небольшой домик, который все эти годы служил мне дачей. Он огорожен, кругом камеры – ворам не пробраться, а проберутся – не останутся незамеченными. Там хранится вся моя библиотека, мои картины, некогда мое оружие, а ныне – антиквариат. Я написал дарственную на твое имя. Распоряжайся, как знаешь. Но я бы хотел быть похороненным именно там. Под именем Борислав. Я понимаю, что мы не спроста встретились утром, а не вечером: чтобы мне пожить еще денек, верно? Чтобы мне больше успеть тебе рассказать, а возможно, и вовсе передумать? Какова ирония: мне на работе подарили возможность изучить по ДНК историю своего рода, свое генеалогическое дерево. Вот умора была бы, если бы я его сдал, ты представляешь? Они бы решили, что у них произошел какой-то сбой. Мое ДНК – это я сам. У него нет продолжения…

– И как ты хочешь… умереть? Снова твои травки?

– Нет, – Дима рассмеялся, – Нет, что ты! Двадцать первый век на дворе. Не волнуйся, я обо всем позаботился, у меня все с собой.

– Сегодня?

– Можно и сегодня, если тебя все устроит. В том числе дальнейшая транспортировка.

– Да, не хотелось бы, чтобы в моей машине по дороге в усадьбу, то есть – на твою дачу, был обнаружен обезглавленный труп.

– Если мы выедем прямо сейчас, к вечеру будем на месте, – уверенно сказал Дима.

– Настолько безотлагательно?

Дима утвердительно закивал головой.

– Ну что ж… На дачу, так на дачу!

Когда Дима садился в машину, у него закружилась голова.

– Странно, – сказал он, – с чего бы это? У меня никогда голова не кружилась. Разве что только…

– Да, разве что только от твоих травок. Или от чего-то более современного, как ты и говорил. Ты прав. Дело в том, что мы неспроста встретились именно в этом ресторанчике. Видишь ли, это заведение принадлежит мне… И в кофе уже все было добавлено: чего и сколько следует.

– Я умираю? – спросил Дима, хватаясь руками за горло.

– Да. А ты разве не за этим сюда приехал?

***

Все было тихо. Не было ни звука. Хотя, нет, что-то все же было. Птицы. Где-то неподалеку щебетали птицы, кричала кукушка. Он знал, что ни одна кукушка никогда бы не смогла предсказать ему, сколько ему жить. А еще здесь воздух был другим. Он отличался от того, что его окружал последние годы: он был чистым, он имел вкус, и вкус этот был приятен и сладок. Это был вкус леса.

Открыв глаза, он огляделся, но не узнал это место. Взглянув на свои руки, он понял, что ему снова двадцать три. Татуировка медведя, что была на правом плече, исчезла. По стенам комнаты ему стало ясно, что находится он в бревенчатом доме, но обстановка была вполне современной. Он встал с кровати, прошел в ванную комнату и взглянул в зеркало: да, так и есть – он снова молод. На нем были надеты домашние штаны и белая футболка. В ванной были все необходимые личные принадлежности, без сомнений – новые. На кухне также было все необходимое, холодильник и кухонные шкафы – полны еды, преимущественно длительного хранения.

Он вышел во двор, а вокруг – ничего, кроме леса. Провода к дому шли из небольшой постройки рядом, и он понял, что там, вероятнее всего, находится генератор. Зайдя в тот сарай, он обнаружил там два генератора, один из которых был запасным. Также в постройке висело несколько охотничьих ружей, к которым он тут же проявил интерес. Помимо ружей на стене в специальном чехле висел большой современный лук, а рядом – колчан с дюжинами стрел. Он улыбнулся, глядя на все это, как ребенок, который радуется новой игрушке, однако уже через мгновение, задумавшись, смутился и вышел во двор.

Борислава распирали противоречивые чувства. Вернувшись в дом, он нашел на комоде в комнате, где проснулся, конверт, внутри которого лежало письмо. Вскрыв конверт, он прочел его:

«Мой дорогой друг, Борислав. Прости, что не смог исполнить твою просьбу, прости, что подвел твое доверие, но я никогда бы не смог лишить жизни, особенно столь прекрасной и насыщенной, человека, которому я обязан всем. Я планирую прожить еще не одно столетие, и нести на себе этот тяжкий груз, постоянно вспоминая о тебе, мне не хотелось бы.

Я знал, что однажды ты обратишься ко мне с этой жуткой просьбой, а потому заранее предусмотрел ход своих действий. Этот дом построен специально для тебя. Ты свободен, ты не узник, но мне почему-то кажется, что ты захочешь остаться здесь, хотя бы до твоей следующей жизни. Я уверен, милый друг, что это всего лишь кризис среднего возраста, и не более того. Ты