Черная татуировка - Сэм Энтховен

Джек очнулся, поднял голову и вытаращил глаза.

Он находился в помещении вроде тронного зала — это было первое, что он увидел: огромное, похожее на пещеру помещение с куполообразным сводом, посередине которого находилось круглое возвышение, а на нем стоял трон. Джек стоял на коленях на узкой, кроваво-красной ковровой дорожке, но обе стороны от которой простиралось что-то странное, серо-голубое. Но что это было? Джек нахмурился, поняв, что пол движется — выпячивается и покрывается рябью, будто маслянистое море. Оторвав взгляд от пола, Джек вытаращил глаза еще сильнее.

Рядом с троном, слегка покачиваясь в воздухе и едва заметно шевеля хвостом, парила акула.

Акула была очень большая — не меньше десяти метров в длину. Шкура на ее торпедообразном теле была испещрена жуткими пересекающимися шрамами; ее тускло-серые глаза смотрели на Джека, будто ружейные дула, и она плавала в воздухе, просто парила как ни в чем не бывало.

Акула и тронный зал. Честно говоря, одного этого Джеку было достаточно. Но словно этого было мало, он увидел трон и того, кто на нем восседал.

Он был похож на человека — точнее, по большей части. Его ослепительно белый костюм-тройка был безупречно скроен; иссиня-черные волосы были элегантно уложены, его козлиная бородка и узкие бакенбарды были такие острые, что, казалось, о них можно порезаться. Но Джек заметил, что кожа у этого человека (если все же называть его человеком) совершенно красная. Его руки, сложенные на груди, куда больше напоминали копытца: вместо пальцев — тупые черные выросты. Но самым неприятным во внешности этого существа были его глаза. Стоило Джеку заглянуть в них — и он содрогнулся.

Они были золотыми, с вертикальными черными щелочками вместо зрачков. Это были не человеческие глаза и смотрели они недружелюбно. Так смотрел бы на вас здоровенный паук, которого вы обнаружили у себя в ванне.

— Кто ты такой? — спросил странный человек.

— Дж… — пролепетал Джек, но, совладав с собой, произнес: — Джек Фаррелл. — И добавил: — Сэр.

Мужчина поднял прямые черные брови.

— Так себе имечко.

Джек даже не знал, что на это сказать. Он довольно долго молчал.

— А вы… дьявол? — наконец выдохнул он.

Мужчина нахмурился.

— Никогда прежде не слышал этого слова. Повтори еще раз.

— Дьявол.

— Нет. Это имя мне ничего не говорит. Но могу добавить его к своей коллекции. — Мужчина сел на троне прямее и, сделав глубокий вдох, горделиво произнес: — Я — Эбису Эллер-Конг Хача'Фраваши, бог правителей, бог мертвых, бог тьмы, бог богов. Я — глас пространства, чье дыхание — ветер и от чьей ярости все миры содрогаются. Я — повелитель врат, царь всех слез и абсолютный владыка обителей ада.

— А-а-а… приятно познакомиться, — пробормотал Джек.

— Ты должен называть меня императором, — объявил человек, сидевший на троне.

Акула, висевшая в воздухе рядом с ним, широко и многозначительно осклабилась, и Джек решил, что спорить не стоит.

— Приятно с вами познакомиться, — повторил Джек, — император.

— А это, — сказал император, указав на гигантскую акулу красной рукой-копытцем, — лорд Слинт. Тебя его присутствие смущает?

— Немножко, — признался Джек.

Император улыбнулся.

— Ты можешь покинуть нас, Слинт, — сказал он, и акула мгновенно сорвалась с места.

Джек непроизвольно пригнулся — он ничего не смог с собой поделать, — но десятиметровая акула уже проплыла по воздуху над ним и направилась к гигантским дверям, находившимся за спиной у Джека, метрах в ста от трона, если не больше. А акула преодолела это расстояние всего за пару секунд. Джек проводил акулу взглядом. Легко и плавно изгибая свое удлиненное тело, она ускользнула за двери и скрылась из глаз. Джек невесело подумал: если бы акула действительно бросилась на него, от того, что он пригнулся, не было бы никакого толку.

— Итак, — сказал император, слегка наклонившись вперед, — нам предстоит обсудить весьма щекотливое дельце.

— Да? — растерянно спросил Джек и поспешно добавил: — Император.

— Воистину так. — Последовала еще одна пауза, после которой император сказал: — Да будет тебе. Ты воспользовался теми же самыми вратами, через которые из вашего мира возвратился Скордж. Вероятно, тебе будет любопытно узнать, что возвращение Скорджа стало для меня неожиданностью.

Изгнание Кхентименту давным-давно у моих подданных считается легендой. Само существование Скорджа успело обрасти множеством вымыслов — вплоть до его возвращения. Немалый интерес для меня представил и тот факт, что его держали в заточении в том мире, все записи и упоминания о котором, судя по всему, утрачены.

Джек не сводил глаз с императора. Он ждал, что тот скажет дальше.

Император вздохнул.

— Похоже, придется говорить прямо. — Его золотые глаза сощурились, их взгляд стал пристальнее. — Зачем ты здесь?

— О, — вырвалось у Джека. — Я… Ну, я пришел сюда за моим другом. Император, — добавил он.

Человек, сидевший на троне, продолжал пристально смотреть на него.

— Ты же не говоришь о вместилище Скорджа, — сказал император с явным неудовольствием. — Или все же о нем?

— Его зовут Чарли, — сказал Джек и опять добавил: — Император.

На самом деле ему немного надоело всякий раз добавлять этот титул.

— Позволь поинтересоваться, что ты намерен делать, когда разыщешь этого Чарли?

— Ну, я хочу спасти его, — ответил Джек, чувствуя себя все менее и менее уверенно. — Ну, понимаете, забрать его и вернуться вместе с ним домой.

— Позволь мне все прояснить, — сказал император, откинувшись на спинку трона. — Ты пришел в мое царство один, без чьей-либо помощи, чтобы разыскать своего друга, избавить его от влияния Скорджа и вернуться с ним в то место, откуда ты прибыл?

— Примерно так, — ответил Джек. — Да.

Довольно долго Джек и император молча глядели друг на друга.

— Твоя история нелепа, — наконец изрек император. — И эта беседа уже отняла у меня больше времени, чем я собирался потратить. — Он выпрямился и уставился на Джека сверху вниз. — Тебя отведут в гладиаторские ямы Слинта, — объявил он. — Ты будешь бороться с самыми лучшими бойцами моих владений, и мы поглядим, каков ты в бою. Если ты мне хоть немного понравишься, я, пожалуй, вознагражу тебя и позволю занять место, откуда ты сможешь наблюдать за вторжением в свой мир и его покорением. Но у меня есть предчувствие, — добавил император, — что ты проиграешь бой и умрешь. Прощай.