Страшные истории острова Джерси - Эррен Майклз

Даже в своем собственном доме он чувствовал напряжение от жизни в условиях нацистской оккупации. Он чувствовал стресс, исходящий от его родителей и проявляющийся во внезапном молчании и вспышках гнева. Было давление, невидимое, но глубоко ощущаемое. Это портило все. Все были голодны. Все относились друг к другу с подозрением. Все были напуганы.

И все же здесь, когда он смотрел на огромный туннель, пробитый взрывом в твердой скале, он по-другому увидел последствия войны. Он мог наблюдать реальность оккупации в этом месте, как видимую рану на острове, и он знал, что война навсегда оставила след на Джерси. Тяжелые серые шрамы нацистской оккупации никогда не заживут. Они будут полностью видны всегда. Нацисты зарылись в твердую скалу острова, как насекомые-паразиты, вьющие гнезда, и здесь, в этом месте, они оставили соты туннелей в самом сердце Джерси.

Мальчик двинулся дальше от зарешеченного и непроходимого входа в главный туннель. Это не было его конечным пунктом назначения. Была еще одна точка входа, о которой он слышал, как говорили мальчики из его школы, и он обратил на это пристальное внимание.

Медленно и осторожно продвигаясь сквозь густые кусты, он, наконец, нашел то, что искал. Аварийный люк, который британские солдаты каким-то образом пропустили, его стальная дверь зияла, как пасть какого-то доисторического зверя, готового проглотить жертву целиком. Он выскочил из-за кустов, где прятался, и побежал к открытой двери, с каждым шагом опасаясь, что кто-нибудь крикнет ему остановиться.

Никто его не остановил.

Он шагнул в люк и быстро спустился по лестнице в туннель. Лестница была тускло освещена дневным светом, который проникал через отверстие наверху. За исключением пятна света, в котором он стоял у подножия лестницы, под землей царила полная темнота. Он мог лишь смутно различать очертания коридора, уходящего перед ним в кромешную тьму. Он подождал мгновение, пока его глаза привыкнут, но ничего не прояснилось.

Однако он был готов к этому и теперь включил фонарик, который держал во вспотевшей руке. Когда-то он принадлежал немецкому солдату, и мальчик нашел его на обочине дороги за несколько недель до окончания оккупации. Он отнес его домой и спрятал, зная, что иметь часть украденного немецкого оборудования была серьезным преступлением на оккупированном Джерси. Он также знал, что хотел этот фонарик, и что, взяв его и спрятав, он бросил вызов немцам. Обладание фонариком заставляло его чувствовать себя храбрым и патриотичным; он наносил ответный удар по фрицам каким-то незначительным образом, забирая их собственность. Теперь он включил его, и свет расширил обзор.

Туннель показался мальчику очень большим, но, возможно, это было связано с тем, что он был еще таким маленьким. Возможно, его воображение также объединилось с темнотой, чтобы туннель казался похожим на пещеру. Мальчик сделал шаг вперед, и свет от его фонарика смог проникнуть немного глубже в темноту. Он сделал еще шаг, затем еще один, касаясь пальцами гладкой, побеленной стены. На ощупь она была прохладной.

Когда мальчик повернул назад после нескольких секунд ходьбы, луч солнечного света из отверстия, в которое он вошел, становился все дальше от него. Он сделал еще один шаг вперед. Туннель, казалось, остался далеко позади, и это заставляло его нервничать. Солнечный свет казался маяком безопасности, спасательным кругом, и в туннеле было тихо. Его шаги слегка отдавались эхом от твердых стен, но когда он стоял неподвижно, единственными звуками, которые он мог слышать, были его собственное дыхание и биение взволнованного сердца. Трудно было поверить, что всего несколько недель назад в этих туннелях было полно немцев. Сейчас они были такими пустыми. Они казались древними руинами, заброшенными на протяжении веков. Он почти ощущал тяжесть холодного камня наверху, давящего на него.

Справа от него был проем, и он заглянул внутрь. Иллюзия, что он находится в каких-то многовековых руинах, мгновенно рассеялась; комната была заполнена офисной мебелью и разбросанными бумагами. Он пошарил вокруг, надеясь найти брошенный «Люгер» (немецкий пистолет) или какой-нибудь другой интересный предмет вооружения, но там ничего не было. Помимо того факта, что это был настоящий нацистский бункер, это было действительно довольно разочаровывающее, пустое место для маленького мальчика, который ожидал увидеть оружие и гранаты.

Воздух был густым и тяжелым. Огромные машины прокачивали свежий воздух через туннели, пока они использовались, чтобы помочь людям дышать, но сейчас они были неподвижны и безмолвны.

Мальчик покинул офис и углубился в туннели. По пути он исследовал общежития, лазареты и складские помещения, и вскоре ему стало очень весело. Он притворился британским шпионом, который что-то искал, в то время как нацисты скрывались повсюду вокруг него. Это было великое приключение, на которое он надеялся, но здесь, внизу, в туннелях, было холодно. Было так холодно и сыро, что холод, казалось, проникал почти до костей, заставляя тело болеть. Он поежился и удивился, как люди вообще жили здесь, внизу.

Мать рассказывала ему, что эти туннели были построены рабами. Побежденных врагов немцев, в основном с Восточного фронта, привозили сюда и принуждали к рабскому труду. Тысячи из них содержались в лагерях для военнопленных на острове во время войны. Мальчик иногда сам видел их, когда их заставляли маршировать с одного рабочего места на другое. Он боялся их. Ему сказали, что они союзники, но, тем не менее, они выглядели такими оборванными и говорили на таких странных языках, что он не мог немного не побаиваться их. Кроме того, глубоко в его сознании таился страх, что однажды он тоже может стать таким же заключенным, как они. В конце концов, он тоже был врагом нацистов, и ему не казалось слишком надуманным представить, что его может постигнуть та же участь.

Он знал, что эти люди умирали с голоду. Это было нетрудно понять, поскольку, особенно в последние месяцы войны, почти все были голодны. Но есть разница между голодом и умерщвлением от истощения, и он знал, что эти люди с тонкими, как палки, конечностями и слабым движением были близки к смерти все время, пока были военнопленными. Он мог сказать это, просто взглянув на их изможденные лица, когда они маршировали мимо. Их глаза были тусклыми, а выражения лиц вялыми и пустыми. Он жалел их так же сильно, как и боялся.

Мальчик думал об этих людях и о том, как им удалось прорыть эти туннели, несмотря на их ужасный и постоянно грызущий голод, когда заметил, что его фонарик тускнеет. Он был разочарован, но не напуган. Он понял, что не сможет углубиться