Змейские чары - Наталья Георгиевна Осояну

испытывал ни малейшей неловкости из-за того, что в только что окончившейся войне сам брал в руки только перо и чернильницу. Правитель Ходоницы, сберегший трон — точнее, место на троне — милостью Драгомира, чье настроение весьма улучшилось после объезда новообретенных золотых рудников, был на полтора десятка лет моложе, но выглядел гораздо хуже, поскольку не вполне оправился от ран; он сидел скособоченный, словно из последних сил сдерживался, чтобы не сползти под пиршественный стол. А может, подумал бы несведущий гость, этому мужчине просто очень не хотелось даже краем глаза видеть сидевшую рядом девушку, совсем еще дитя — светловолосую, худенькую княжну с узким личиком и грустными серыми глазами. Милица Ходоницкая, дочь Радослава, была предназначена в жены Драгомиру, который недавно овдовел во второй раз.

Вино лилось рекой, и столы ломились от яств. Драгомир во хмелю делался все более неистовым; он втыкал двузубую вилку в очередной зажаренный до золотистой корочки бочок с таким рвением, словно видел перед собой какого-нибудь ходонца, и рычал, оскалив зубы, сверкая глазами. Бояре угодливо хохотали. Радослав все больше мрачнел. Милица же смотрела безучастно на подсвечник, стоявший поодаль, и воображала себя свечой.

Перед столом плясали танцоры в пестрых нарядах, и некоторые гости улыбались им, кивали в такт, даже хлопали в ладоши, однако Драгомиру что-то не понравилось, и он рявкнул:

— А ну пошли прочь!

Они сгинули, как зайцы при виде лисы.

— Тащите сюда этого… как его… — И без того пугающие глаза князя Резвянского полыхнули адским пламенем. Отважный челник Растко, стоявший за спиной господина, подсказал нужное слово, но тот не смог его выговорить. — Граб… граш… этого негодяя в черном! Из темницы! Быстро тащите его сюда!

Приказ вызвал некоторую растерянность среди собравшихся за столом, однако им не пришлось долго ждать, пока дело прояснится. Стражники привели узника в цепях: это был юноша немногим старше Милицы, бледный, темноволосый и одетый в черное. Его одежда хранила на себе следы достаточно долгого пребывания в каменном мешке, и все-таки держался он так, словно явился в пиршественный зал гостем, а не грязным, заросшим, вонючим оборванцем, чья жизнь висела на волоске.

— Как тебя звать? — Драгомир успел чуть успокоиться, и бешенство в его взгляде уступило место любопытству. — Кто ты такой?

— Дьюла Мольнар, ваша светлость, — спокойно ответил узник, глядя князю Резвянскому прямо в лицо. — Я граманциаш. В ваших краях нас зовут черными школярами.

— Объясни-ка моим дорогим гостям, школяр, за что ты попал в темницу.

Дьюла Мольнар вздернул подбородок и чуть слышно усмехнулся. Этот звук вынудил Милицу отвлечься от созерцания подсвечника и обратить внимание на происходящее перед большим столом. Она с трудом сдержала испуганный возглас — судя по всему, эта странность открылась лишь ей одной: у черного школяра не было лица.

От пят до шеи его тело выглядело совершенно обычным, плотным — это было стройное тело молодого человека в грязном черном кафтане и потертых сапогах. Черные волосы касались плеч, обрамляя нечто серое и бесформенное, похожее на кружение туч в небесах перед самым началом грозы.

— Три месяца назад меня призвали в вольный город Славин, — заговорил он по-прежнему ровным голосом без тени страха. — Там пересохли все колодцы и родники, и городской голова заподозрил, что в подземной реке завелся балаур… то есть дракон. Как у вас еще говорят, аждая. Случись такое с одним-двумя источниками воды, он был бы прав, — но тут пересохло все и сразу, что вызвало у меня кое-какие нехорошие подозрения.

Тут черный школяр повернулся к Милице, будто почувствовал, как она его пристально разглядывает. Княжна прикусила губу. В серой круговерти проступали черты: высокий лоб, безупречной формы брови, прямой нос…

— Я проверил, что смог, но не убедился в безопасности дальнейших действий, о чем честно предупредил голову, не скрывая возможных последствий. Он, как позже выяснилось, меня не слушал.

— Хочешь сказать, что в разрушении доброй трети городских зданий виновен голова, а не ты? — В голосе Драгомира послышался рокот — тот самый, что свидетельствует о беспокойстве Фароники, Рыбы-Миродержца, вслед за которым всегда происходит дрожь земная.

Дьюла Мольнар вновь не испугался.

— В том, что случилось, виновны драконы, — сказал он. — Повинуясь моему Призыву, они вырвались из подземных укрытий, и оказалось, что их целая стая — четырнадцать особей. Я не мог предсказать, что тварей будет так много, но предупредил, что дракон явно не один. Всем известно, что…

— …изгнание аждаи, зловредного дракона, — действо опасное, могущее повлечь за собой трещины в стенах и мостовой, обрушение крыши. — Милица повторила слова, однажды прочитанные в одной из отцовских книг. — Во избежание гибели невинных надобно заранее отвести простой люд как можно дальше от места, где должен явиться змий.

Она была совершенно уверена, что говорит чуть слышным шепотом, себе под нос. Но каким-то непостижимым образом ее услышали все — от сидевшего рядом Радослава до Дьюлы Мольнара. Драгомир, конечно, тоже услышал и взглянул на невесту так, словно она была новым, доселе невиданным блюдом на его столе, а сам он еще даже не начал трапезу.

— Княжна права, — кивнул черный школяр, и теперь Милица видела его лицо вполне отчетливо: однажды оно ей приснилось. Это было лицо человека, который обещал забрать ее из отцовского дома и показать весь огромный мир. До сих пор она не верила в сны. — Городской голова об этом позабыл — и, увы, разрушения повлекли за собой некоторые жертвы. Я не мог их предотвратить, поскольку всегда делаю то, о чем меня просят. Меня попросили изгнать драконов и вернуть воду. Я так и поступил.

— Восемь трупов и два с лишним десятка раненых. — Драгомир провел тяжелой ладонью по лицу, тяжело вздохнул. — Не считая тех, кто лишился имущества. Каждые три дня городской совет пишет мне письма с требованием тебя казнить, раз уж мои солдаты отвечали — и отвечают — за безопасность Славина. Они, выходит, не справились с задачей, а, школяр? Гра… граманциаш?

— Разрушения и смерти причинил не я, а драконы, — спокойно ответил узник в цепях, переведя взгляд на князя. У черного школяра были, как теперь поняла Милица, удивительно зеленые, сияющие глаза. — Но возникает вопрос, откуда они взялись в таком количестве? Что привлекло их в Славин? Возможно, если бы кто-то осмотрел руины домов и колодцев в тех местах, где чудища вырвались из-под земли, он бы обнаружил улики.

— Указывающие на что? — спросил Драгомир совершенно трезвым голосом. — Какие улики?

Дьюла пожал плечами:

— Стригойские знаки. Амулеты вештицы или следы приколича. Я же собственными глазами ничего не видел, могу только гадать. Не так уж мало