Отродье мрака - Rotten Apple

Но тут баронесса остановила его, как бы случайно о чём-то вспомнив.

— Ах, и ещё одно, — непринуждённым тоном сказала она. — Мне доложили, что ты часто вынюхиваешь что-то в городе. Это так?

Вирл замер, стыдливо сцепив вместе руки и покраснев. Он до последнего надеялся, что баронесса не затронет эту тему, отдавая себе отчёт, как выглядели его любознательные похождения.

— Я…

— Можешь не трястись, я ни в чём тебя не подозреваю, — смягчилась Эддеркоп. — Если бы не доклады Корешка, подозревала бы. Но благодаря его восхищённому заступничеству я больше чем уверена, что твоя тяга к знаниям просто рвётся за пределы книжных корок. Но в этом случае хочу тебя предостеречь. Твой друг, которому я подарила плащ… Ему крупно повезло, что его только опоили и ограбили в нижних кварталах. Люди, которые обитают там, по-настоящему опасны. Они, словно дикие звери, готовы вцепиться в брошенную им кость и не оставят от тебя мокрого места, если нарвёшься на неприятности.

— Но ведь вы ими правите! — удивился Вирл.

— Верно, я ими правлю, — Эддеркоп заёрзала в кресле и быстрым движением поправила край шкуры. Замечание Вирла рассердило её. — И посему знаю их натуру как никто другой. Сильная власть не может быть близка народу. Та власть, что приравнивает себя к низам, либо слаба, либо лжива. На этом всё, мальчик. Теперь ступай.

ㅤ

Грозила ли ему опасность? Пожалуй, да — и Вирл с самого начала об этом знал. Его удивило, что баронесса так отзывалась о своих подданных, но он уже успел насмотреться на прелести нижних кварталов Хальрума. Бедность и жестокие нравы правили в них бал. Ворью и жуликам не было числа — выходя в город, Вирл старался не брать с собой вещей, о которых мог пожалеть, и держался в стороне от безлюдных проулков.

Из-за пределов известного нам мира…

За всю свою жизнь слышал ли он нечто более удивительное, маловероятное, интригующее? Он уже понимал: множество бессонных часов предстоит ему биться над разгадкой этих слов. В отличие от баронессы, Вирл стремился к ответам, а не к туманным концепциям, даже если по отношению к поставленному вопросу сам он был лишь крохотной, неприглядной букашкой. Возможно, вся его дальнейшая жизнь будет положена на поиски разгадки, но именно из-за того, как велика была эта задача, не следовало думать о ней сейчас.

Разумеется, его прогулки по Хальруму носили не только лишь познавательный характер. В голове Вирла засела идея, идея глупая и рискованная. Вирл не был смельчаком — скорее, совсем наоборот — и всегда держался в стороне от неприятностей. Но была у него одна зловредная особенность. Если ему хватало решимости во что-то ввязаться, Вирл становился этим одержим, одержим болезненно и необратимо.

Он должен был отыскать человека с ножом. Отыскать и призвать к ответу за то, как он обошёлся с Арли. Вирл, конечно, обещал последнему, что не станет лезть в неприятности. В обычных условиях он бы так и сделал, но только не после их разговора в библиотеке. Арли рассчитывал на Вирла — можно сказать, напрямую просил его о помощи. Вирл знал Арли с детства и видел, что противоречия, одолевавшие того с ранних лет, обострены теперь до предела. Он просто не мог оставаться в стороне. Все эти годы Арли был рядом, и Вирл должен был отплатить ему, должен был наказать человека, причинившего Арли зло.

С этой целью он заявился в тот самый бордель, где Арли столкнулся с обманом. Вирл специально пришёл в заведение пораньше, когда в нём было не так много народу, и взял это за привычку, чтобы не влипнуть в неприятности. Неприятности, однако, назревали сами собой, ибо Вирл, даже при всей своей невзрачности, слишком отличался от завсегдатаев публичного дома. Сидя за дальним столом, он не заказывал выпивку, а если угощали, всегда оставлял её нетронутой. Более того, он совсем не пользовался услугами, ради которых обыкновенный работящий хальрумец обычно посещал это место, чем привлекал к себе много нежелательного внимания.

Осторожными, но весьма назойливыми расспросами Вирл пару раз едва не нарвался на кулаки. Большинство сонных забулдыг, авантюристов и лодырей, обретавшихся в борделе до полудня, слали Вирла в бездну, но некоторые всё-таки вспомнили человека с ножом в виде земляного дракона на шее.

Так Вирл узнал, что жулика зовут Набб и что он время от времени появлялся здесь ещё до случая с Арли.

— Кого-то он мне всё напоминает, Набб этот, да сообразить не могу кого… — причитал косоглазый плотник с бородой, похожей на грязную щётку.

— Это пушо водку сосать меньше надо, — невнятно отвечал ему жирдяй-пекарь, большой любитель отдохнуть от общества жены. — Тогда и помнить лучше буиш.

— А вот же! — возликовал плотник. — Трубадура того, что года три назад про баронессу стишок сложил да как сквозь землю канул. Все решили, будто его прирезали, но, видать, извернулся носатый, выкарабкался…

— Да этот жем не играет вовсе и не поёт даже, — возразил пекарь.

— А ведь и правда, не играет… — задумался плотник, и в ходе размышлений один его глаз смотрел в окно, а другой — на вытиравшую столы Лили.

Пухлая рыжеволосая девица хозяйничала тут почти каждый день. Вирл выяснил, что у борделя был хозяин, но он обычно являлся только в разгар веселья, а остальное время за заведением приглядывала Лили. На Вирла она с самого начала смотрела искоса, и с каждым его отказом выпить или снять девушку обхождение её становилось всё более холодным. Она отвечала резким, даже слишком резким, незнанием на вопросы о Наббе. Вирл положил, что разговоры об этом человеке возмущают Лили и злят, и вскоре оставил надежду что-либо узнать от неё.

Вот почему архивариус так удивился, когда сегодня Лили подошла к нему с необычайно приветливой улыбкой. Он уже выдумывал с десяток новых причин, оправдывавших его безразличие к здешним девицам, но Лили опередила его:

— Чего же ты не сказал, что знаешь пройдоху Набба? Он намедни к нам заходил и всё про тебя выложил!

— Выложил? — от удивления Вирл так резко выпрямил спину, что чуть не свалился со стула.

— Конечно! — лицо Лили румянилось от услужливой радости. — И про ваше знакомство в Подгорье, и про ту девушку из Железных Нор, и про то, как ты замечательно декламируешь! Сказал бы сразу, что старого друга разыскиваешь — я бы совсем по-другому отнеслась, а то сидишь тут, весь приникший,