Десятник - Алекс Бредвик

— Хоу! Хоу! Хоу! — прокричали несколько десятков копейщиков, выстроенных по две стороны от центра площади, ударяя копьями о камень.

— А также встречайте непревзойдённого повелителя воды, — продолжил оратор, — сына самого Посейдона, Палиаса, который буквально смыл целый Легион! Кайлану, гарпию, которая смогла побороть проклятье и доказать всему миру, что сражается не только за свой клан, но и всё человечество! Астерру, верную хранительницу, защитницу и воительницу, которая готова прикрыть в любой момент, как говорят жители самой Спарты! И таинственную Артамену, которая, словно тень, всегда следует за своими противниками! Слава! Хоу!

— Хоу! Хоу! Хоу! — вновь повторили копейщики.

И все эти слова произносились уже знакомым мне человеком, тем самым лучником, который нас сопровождал до пещеры. Тогда он заслужил славу и почёт среди жителей и, судя по одеждам, сейчас являлся одним из Советников нашего сильно поредевшего города.

Сильно поредевшего… но всё равно эта небольшая площадь была битком. Народ нас встречал ликованием, кидали нам под ноги ветви оливы — традиция, которая к нам перекочевала от другого народа. Кто-то бросал ленточки, кто-то просто рукоплескал. Но на лицах людей была действительно радость, истинная и неподдельная.

И самое главное… я их не помнил многих… но лица… они словно из глубин памяти всплывали, были отдалённо знакомыми, отзывающимися где-то в моём сердце. Они давали мне понять, осознать то давно забытое чувство, которое я потерял с самого начала появления в этом мире…

— Я дома, — прошептал я, а потом спрыгнул с коня и направил руки к небесам, приветствуя всю толпу.

И вновь люди разразились радостными криками, вновь начали скандировать моё имя. Их тут было не больше полутора сотен… но казалось, что целые тысячи людей стоят рядом. Словно всех живых поддерживают мёртвые, за которых нам удалось отомстить, словно сам дух города вселился в каждого из них и стократ усиливал их ликование.

— Увы, мы не знали, что именно будет в будущем, не знали, кто будет именно из нас в Совете, из-за чего не приняли эти решения раньше, — вновь говорил оратор, голос Совета. — Но сейчас, когда сформировано правительство нашего полиса, когда назначен Совет и заняты все основные должностные посты народными избранниками из числа воителей… мы решили полностью освободить от налогов Астера и весь его отряд, если они пожелают поселиться тут. Также в их честь сегодня вечером будет устроен пир, торжественный, на главной площади. Только на этот раз без сражений, — неловко проговорил он.

Толпа засмеялась, да и я с Никой тоже.

— И искренне от себя лично и от лица Совета приношу свои извинения, что вы не въехали в город в колеснице, запряжённой четырьмя украшенными скакунами, как этого требуют наши традиции, — положив руку на сердце, с искренностью в глазах и голосе проговорил он. — Но лучшие места в нашем театре и банях — ваши! Ибо так решил народ нашего чудесного города, как бы он ни выглядел!

И в подтверждение этому все вновь радостно начали кричать. Такое без народной поддержки реально тяжело реализовать. Совет вправе, конечно, но если народ против… то и исполняться эта почесть никем не будет. Всё логично. При этом власть имеющие люди будут просто разводить руками.

— Но раз у нас не удалось устроить вам полноценное триумфальное шествие, — с хитрой улыбкой говорил Советник, — то прошу принять этот скромный подарок от мастеров-каменщиков нашего чудесного города.

И тут огромное белоснежное полотнище, подвешенное за веревки, упало вниз, а за ним… стояли я и Ника. Я стоял по правую сторону, а Ника — по левую. Мы держались за руки, а в других руках были мечи, которые мы направили к небу. Это была статуя… и она была сделана из мрамора, одного из самых капризных и дорогих минералов. И у меня действительно не было слов, как и у моей супруги. Ибо скульптура была невероятно точна, каждый мускул, каждый изгиб… всё точно, все красиво. Я даже не знал, кто мог им подсказать со столь высокой точностью, как изобразить нашу внешность.

— Астеру и Нике. Достойным воителям из достойных семей. Слава им и тем, кто их воспитал и вырастил, слава их родителям, да устремится ввысь слава о них в веках! – прочитала вслух Ника то, что высекли на постаменте. — Потрясающе…

И вновь жители города начали торжественно скандировать наши имена. Начинал обычно кто-то один, а подхватывали все. Я стоял… и не мог поверить. По сути, нас уже отблагодарили за то, что тут произошло, по сути, мы уже получили почести. Но, видимо, мы прославили не только своё имя, но и наш город, всех его горожан, кем бы они ни были. И они отплачивают нам тем же.

Советник, немного прихрамывая, спустился с трибуны и направился к нам, раскинув руки в разные стороны. Подойдя, он обнял нас и ещё раз проговорил, насколько благодарен нам, но тут же дал знать, что пояснения будут после. Скорее всего, это всё было из-за преференций со стороны столицы. По крайней мере возникало именно такое ощущение.

В конечном итоге люди начали расходиться на работы, а мы последовали дальше, в здание Совета, где нас попросили некоторое время подождать. Причём «некоторое» оказалось меньше, чем пять минут. Вынесли пергамент, на котором записали моё и Ники имена. Почётные граждане Артоскопеиона. По сути, при жизни мы можем так же участвовать в Совете, но не являться Советниками. Наши голоса будут иметь вес, но не такой большой, как у Советника. Но нас будут слушать, если нам будет что сказать.

После этого всех проводили в дом Ники, который полностью восстановили, убрали там, занесли новую мебель, а на входе установили бюсты членов её семьи. Они тоже все погибли, из-за чего она расплакалась. Теперь дом принадлежал ей пожизненно.

Мой дом, увы, восстановить просто не удалось. Повреждения были колоссальны, пришлось буквально переделывать, перелопачивать землю. Хотели восстановить, основываясь на том, что оставалось, но, увы, перестраивать придётся заново.

— Лучше постройте на этом месте что-то полезное для города, — с улыбкой, но всё же грустью в голосе посоветовал я. — Ведь меня уже увековечили. Дом моей супруги, в котором, по сути, могу жить и я, тоже. Возможно, будет лучше, если там построят школу, например…

— Глефы! — выкрикнул Палиас. — И копья, как её некой…