Предатель - Энтони Райан

И всё же, вот он я, ставлю внушительную часть содержимого своего кошелька на маловероятный исход, что выпадет не больше одной кошки, когда мы поднимем чашу. Вот такие ставки лорд Вирулис делал постоянно. А теперь твоя Леди просит моего господина сделать ещё одну, в которой на кону его жизнь и всё герцогство.

— Она просто предлагает благословение. Благословение Воскресшей мученицы, которая на самом деле чувствовала прикосновение Серафили. Какая верующая душа откажется от такого?

— Парень, благословение довольно быстро может обернуться проклятьем. — Он дёрнул головой в сторону чаши и монет. — На ставку отвечать будешь?

— Да. — Я открыл кошелёк, достал нужные средства и положил на стол. — А ещё подниму ставки. Насколько я понимаю, около двадцати трёх лет назад король Матис вынес решение в пользу герцога Галтона Альтьенского в отношении давнего пограничного спора с Рианвелем. Полагаю, что-то насчёт серебряных рудников в определённой долине.

И снова выражение лица Жакеля не изменилось.

— Милорд неплохо осведомлён.

— Благодарю. Я не знаток законов, но даже после беглого прочтения петиций и вынесенного решения становится ясно, что дело определённо не было рассмотрено в соответствии с законодательством Короны или принятым прецедентом.

— Галтон всегда был самым верным псом Алгатинетов. — Жакель соизволил улыбнуться. — До того дня, как переметнулся.

— Фаворитизм и укоренившаяся коррупция чужды Леди. Я бы хотел, чтобы герцог Вирулис знал, что если этот вопрос когда-либо попадёт на суд леди Эвадине, то будет решён исключительно по существу.

Жакель, наконец, отпил из кружки, с привычной быстротой осушив её до дна. Поставив сосуд, он опёрся локтями на стол и наклонился вперёд.

— Серебряные рудники — это богатая прибавка в любой банк, — сказал он. — Но всего лишь безделушка в сравнении с ценой, которую в итоге заплатит моё герцогство, если твою Леди изгонят из Атильтора. Сейчас Ковенант разломан, но даже осколки разбитого сосуда могут порезать.

Он замолчал, а потом кивнул на перевёрнутую чашу. Подняв её, я увидел двух лисиц, сову и мышь. Ни одной кошки.

— Благодарю за весьма приятный вечер, милорд, — сказал Жакель, сгребая выигрыш в кошелёк, и поднялся на ноги.

— Вечер без видимого решения, — заметил я.

— О-о, я бы так не сказал. Я решительно собираюсь рассказать герцогу о том, как плохо вы играете в кости. А все остальные решения будут дожидаться его слова. — Он натянул на плечи плащ, застегнув его на шее, а потом одарил меня удивительно тёплой улыбкой. — Не слишком-то переживай, мой мальчик. Он самостоятельный человек и не придаёт моим советам того же значения, что и его отец. И к тому же, он ослеплён твоей Воскресшей мученицей, хоть никогда с ней и не встречался.

Лорд Жакель Эбрин уважительно поклонился мне, потом развернулся и начал проталкиваться через толпу. Оставшись в нише один, я размышлял над игральными костями и практически пустым кошельком, не в силах решить, ограбили меня этой ночью или оказали мне благосклонность.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дорогой читатель, ты уже знаешь меня как душу со старыми и неприятными воспоминаниями о сутенёрах. И значит, не удивишься тому, как непросто было мне вести себя вежливо, приветствуя человека, к которому Тайлер привёл меня на четвёртую ночь нашего пребывания в Куравеле.

— Декина ты, выходит, знавал? — спросил он, наклонившись ко мне так близко, что я мог уловить запах его немытой кожи, алкоголя в дыхании и на одежде, и одуряющего трубочного дыма. Даже если бы Тайлер не предупредил меня о профессии этого человека, я бы немедленно о ней догадался. Чтобы руководить шлюхами, надо уметь запугивать, используя привычки, приобретённые, несомненно, в детстве, но усовершенствованные и преувеличенные до такой степени, что они начинают приносить прибыль. Рассматривая его тупое, рубленое лицо, запачканную и почти рваную кожаную куртку, прикрывающую мясистую фигуру — в которой было больше жира, чем мышц, но и того, и другого предостаточно, — я почувствовал знакомый зуд в руке возле кинжала.

— Знавал, — ответил я, мысленно похвалив себя за спокойный тон.

— Я тоже. — Парень немного выпрямился. — Целый год под ним ходил, в детстве.

Я тут же понял, что это хвастливое враньё, но отрицать его не собирался, по крайней мере, пока.

— Она внутри? — спросил я, кивая на дверь позади него. Тайлер, как только нашёл меня в гостинице, тут же отвёл на эту тесную улочку. Меня не удивило, как быстро он меня отыскал, поскольку такие вещи укореняются в душе разбойника. Здесь дым над крышами стоял гуще, и даже днём света не хватало. По ночам же этот лабиринт окутывал мрак, и лишь редкое мерцание из-за закрытых ставен прорезало густые тени. Даже в питейных притонах становилось тихо, на радость тем, для кого главная цель — выпивка, а не веселье. К этому времени я повидал уже достаточно городов и знал, что во всех есть закоулки, подобные этому — улица, а то и целый район, отданный тем, о ком более удачливые предпочитают притворяться, что их не существует.

— Ждёт. — Сутенёр переводил взгляд с Тайлера на меня и обратно. — Её время драгоценно, даже если тебе приспичило просто поболтать. Так сказал человек Шильвы. Тебе просто нужно то, что она знает… — Он замолчал, оглядываясь по сторонам, и мне показалось, что мозгов ему хватает как раз, чтобы осознавать опасность секретов, а также их ценность. — … о своём прошлом клиенте, — закончил он, самодовольно ухмыляясь от своей сообразительности.

— Точно, — сказал я. «Мог бы его просто прирезать», подумал я, доставая серебряный соверен из кармана. Но, если верить Тайлеру, этот человек был по некоторым преступным вопросам связан с Шильвой. Так что оставлять его мёртвым на ступенях его собственного борделя не сулило бы ничего хорошего для моих будущих сделок с женщиной, которая стала тем, кем Декин так и не стал — настоящим монархом разбойников.

Сутенёр покрутил соверен в пальцах и убрал в карман, сильно сгорбившись, словно боялся, что его попытаются отобрать.

— И ещё один, когда закончишь?

— Да, — ответил я рубленым голосом, поскольку уже терял терпение.

Он немного ощетинился на невысказанный вызов, но благоразумно отошёл в сторону, дёрнув головой в сторону двери.

— Комната наверху. Могу дать вам только один поворот часов. Ей надо зарабатывать себе на жизнь, как и всем остальным.

Это так напоминало бордельмейстера, который господствовал в моём детстве, что я вдруг почувствовал, как моя рука остановилась, коснувшись застёжки, и легла на кинжал. Тайлер хорошо понимал, какие перемены в настроении указывают на приближающееся насилие, и потому быстро подошёл ко мне.

— Милорд, я прослежу за улицей, — сказал он, чуть улыбнувшись, но