Богиня по зову сердца - Филис Кристина Каст

Я хотела расспросить, что именно, но он резким жестом велел мне вылезать.

Меня слегка трясло, когда я выбиралась из «хаммера». Клинт взял меня за руку и помог добрести по снегу к крыльцу. Мы остановились в небольшой лужице света.

Я нервно прокашлялась, не зная, что делать дальше. Обычно я сразу входила в дом с громким воплем: «Пaпa! Это я!» — но теперь засомневалась, хорошо ли меня здесь

примут. Вдруг Рианнон успела разругаться и с моими родителями? Что делать, если отец не захочет больше меня видеть? Я взглянула на себя и только сейчас осознала, что по-прежнему обрызгана рвотой, грязная с ног до головы.

Ты в порядке, Шаннон, девочка моя? — спросил Клинт, убирая с моего лица выбившийся локон.

Не уверена…

Не успела я договорить, как заскрипела дверная ручка, толстая внутренняя дверь распахнулась и на пороге появилась грузная фигура отца, от которого меня отделяла лишь сетчатая дверь.

Шаннон?

Да, это я, папа. Со мной друг. Нам можно войти? — поинтересовалась я тоненьким голоском, словно опять превратилась в шестилетку.

Да-да, — произнес отец, отпирая раму с сеткой, — Не припомню такого снегопада. Я будто опять оказался в Иллинойсе!

Мы шагнули в тесную переднюю. Возле двери на столике тускло горела большая масляная лампа. Отец протянул руку и поправил фитиль. Пламя заплясало, и мы внезапно оказались в мерцающем мягком свете. На отце был спортивный костюм с логотипом Иллинойского университета — оранжевые буквы на синем фоне. Выпускник этого заведения остается верен ему навсегда. На ногах толстые носки, плохо натянутые на стопу. Он был растрепан, а на носу у него сидели очки для чтения. Отец выглядел чудесно — само воплощение покоя и надежности.

Мне захотелось кинуться к нему на шею и по-детски расплакаться, но вместо этого я нервно зашаркала, пытаясь придумать, что бы такое сказать.

Э-э, а чего собаки не лаяли?

Отец разводил псов, этакую внушительную помесь волкодава с борзой. Он не выставлял собак на бега, просто радовался их присутствию. Еще ему нравилось, что благодаря им популяция койотов на его земле была сведена к минимуму. Так что обычно любого гостя с маниакальной Радостью приветствовал десяток многоцветных поджарых собак. Я напомнила себе, что хвосты у них жгут не хуже кнутов — только берегись.

Заперты в амбаре. Слишком уж холодно и отвратительно на дворе. Я включил обогреватели, насыпал им полную кормушку еды и закрыл вместе с лошадьми, — хмыкнул отец, — Щенки, наверное, решили, что умерли и попали в собачий рай.

Ой, папа, как я по тебе соскучилась! — Я приподнялась на цыпочки и крепко его обняла, а он чмокнул меня в щеку.

Что ж, теперь ты дома.

Я улыбнулась ему сквозь слезы облегчения и поблагодарила свою Богиню за то, что Рианнон не разрушила мои отношения с отцом, хотя и натворила немало дел.

Отец с любопытством посмотрел на Клинта, и тот сразу протянул руку:

Мистер Паркер, рад с вами познакомиться.

Папа, это мой друг Клинт Фриман, — вмешалась я в разговор и покраснела как маков цвет, поняв, что забыла о приличиях, — Клинт, это мой отец Ричард Паркер.

Они обменялись рукопожатием, и отец показал на гостиную:

Проходите, располагайтесь. Шаннон, почему бы тебе не приготовить вам с Клинтом чего-нибудь? Ты знаешь, где что лежит.

Мы прошли за папой в гостиную, отделенную от кухни небольшим коридором с грилем и множеством шкафчиков. Отец пригласил Клинта присесть на диван, а сам занял свое обычное место в кресле, за столом, заваленным книгами и журналами по разведению скаковых лошадей.

Я удалилась на кухню и спросила, доставая кружки:

Что тебе приготовить, Клинт? Чай, кофе или чего-нибудь покрепче?

Я бы не отказался от кофе, если нетрудно.

— Я только что сварил целый кофейник, — вмешался папа. — Надеюсь, вы любите крепкий, — сказал он Клинту.

Люблю, — улыбнулся тот.

Чудачка, в этом шкафу у меня, кажется, стоит бутылочка виски, до которой ты не дотрагивалась больше полугода. Говорю на тот случай, если твои вкусы опять изменились и стали прежними.

Я услышала свое прозвище и чуть не расплакалась. Даже не смогла сразу налить Клинту кофе — все переваривала услышанное. Я люблю односолодовое виски с тех самых пор, как впервые побывала в Шотландии, более десяти лет назад. Но за время своего пребывания в Партолоне я узнала, что Рианнон на дух не переносила шотландское виски. Она считала, что его пьет одна чернь. Отцовское замечание ясно свидетельствовало о том, что она здесь побывала, успела сунуть нос и сюда.

Я разозлилась не на шутку, но все-таки налила горячую воду для чая и отнесла обе кружки в гостиную.

Тебе нужно что-нибудь еще, папа?

Не-а. Я пока потягиваю свой кофеек с ликером «Бейлис», — Он с любопытством посмотрел на меня и добавил: — А знаешь, я ведь обычно не пью кофе в такой час, но сегодня что-то мне подсказывало, что следует припоздниться.

Я уселась на диван рядом с Клинтом и принялась нервно подергивать за нитку чайный мешочек.

По-прежнему не хочешь виски, а? Кажется, ты выпила все то дорогущее красное вино, которое успела сюда понавезти… — Он внезапно замолк, словно не желал чего- то вспоминать.

— Нет! То есть да! — Я затрясла головой, пытаясь мыслить ясно, — Хочу сказать, что по-прежнему люблю виски. Просто сегодня мне лучше выпить горячего чая.

«Как и следующие семь месяцев», — мысленно добавила я.

Мы молча прикладывались к кружкам. Я не знала, с чего начать, но сам факт того, что мне довелось оказаться в родном доме, заставлял меня чувствовать себя лучше сильнее, способной справиться со всеми ужасами.

Я заморгала и отрывисто поинтересовалась:

Где мама Паркер?

Отсутствие мачехи почему-то чувствовалось особенно остро. Будь она здесь, тотчас принялась бы хлопотать на кухне, стараясь накормить нас до отвала, приказала бы мне снять мокрую, грязную одежду и надеть все чистое. В таких случаях я всегда ощущала, что меня здесь любят, и даже устыдилась, что сразу не поинтересовалась, где она.

Мама Паркер навещает сестру в Фениксе.

Без тебя?

В такое трудно было поверить. Они женаты тысячу лет, но до сих пор все делали вместе — мило до приторности.

Этот визит она планировала давно. Я собирался поехать с ней, но один из идиотов, годовалых жеребцов, решил протаранить забор и чуть не лишился ноги. Пришлось остаться и лечить болвана.

Я кивнула в знак согласия и покорно выслушала подробнейший отчет о лошадиных недугах. Мало кого на свете отец считал глупее скаковых лошадей и почти никого так не любил.

Я понимала, что следует объяснить причину приезда, но неспешный разговор показал, насколько велика моя тоска по нормальной жизни, пусть это и была иллюзия, которой суждено скоро закончиться.