Пленница ледяного герцога - Наталья Варварова

Не факт, что у меня получится сделать хотя бы пару шагов. Угрожать этому монстру я не в состоянии. Моей магии в лучшие дни хватало на то, чтобы двигать предметы и разжигать огонь. Даже ударить его шезлонгом не выйдет. Я не сдвину кресло с места.

Старалась думать нарочито медленно и без восклицательных знаков.

— Во-вторых, у тебя есть способности, которые мы раньше в людях не фиксировали. Глупо отказываться от возможности их изучить.

— И все? Может, еще что-нибудь? Я умею рисовать, неплохо пою, играю на трех музыкальных инструментах. Чем еще могу послужить Чертогам?

Светлый неожиданно улыбнулся, но улыбка не дошла до глаз, которые вдруг сделались удивленными и сиреневыми, как фиалки на лугу.

— В-третьих, рядом с тобой во мне что-то шевелится. По-моему, такого не случалось даже в первом воплощении.

Сначала я испугалась, что из него сейчас вылезет нечто. Митра или как оно там… Потом покраснела, когда подумала, что он имел в виду, что не совсем мужчина. Ведь у людей с этим тоже иногда не все гладко.

Наблюдая за моей растерянностью, светлый подхватил меня на руки. Улыбаться он не прекращал. Я оказалась прижата к почти каменным мышцам на его груди, руках и очень даже каменным на животе. Возможно, мое второе предположение в корне неверно.

— Пойдем так. Ногами ты пока не можешь. Я покажу тебе то, что восхищает многих из нас. Посмотрим, как отреагируешь.

Глава 6. Канкан

Дом пресветлого был устроен совсем не так, как я привыкла. Вместо того, чтобы попасть в коридор, мы вошли в стену плотного тумана. Он же заменял здесь потолок. Я потеряла счет времени, но в итоге мы оказались на широкой лестнице, верхняя площадка которой образовывала полукргуг.

Светлый острожно спустил меня на пол. Он обращался со мной так, словно я сейчас рассыплюсь. Так его впечатлил «низкий болевой порог обычных людей». В принципе, я не возражала. Не считала себя неженкой, однако разница между мной и этой льдиной, конечно, колоссальна. Похоже, его не собьет с пути… да хоть прямое попадание молнии.

Ненавижу эту расу. Из-за них я рано осталась без матери. Из-за них на Мидиусе высокая детская смертность. А еще они могли забирать энергию одним прикосновением.

Я наконец рассмотрела мужчину рядом с собой. Эти легендарные белые волосы, особенность их народа, на близком расстоянии не выглядели отталкивающе. Они отличались от седых, имели блеск и здоровую структуру. Почему-то он не был бледен, а, наоборот, по смуглости превосходил всех дворян, которым меня представляли.

Между прочим, дядья уже вывозили меня в свет и я познакомилась с настоящим князем. Правда, хромым и косящим на один глаз. Аристократы моего мира, может, и не могли похвастаться красотой, но тщательно следили за тем, чтобы кожа сохраняла бледность.

Пресветлый имел странные глаза — серые и в то же время прозрачные. Но когда в них вспыхивал фиолетовый огонь, становилось не по себе. Прямой нос, четкие скулы, тонкие губы. Мужчине пухлые и ни к чему. Он же не нежная барышня, созданная для поцелуев… Пожалуй, я слишком пристально рассматривала своего врага. Судя по неуловимому напряжению в плечах он тоже это заметил.

Любопытно все же было бы потрогать прядь его волос. Ой, подумала слишком громко! Его глаза расширились и в упор уставились в мои. Чтобы скрыть неловкость, я начала озираться вокруг с подчеркнутым интересом.

Площадка с перилами, а обращена в пустоту. Туман клубится немного иначе, лиловых вкраплений в нем больше. Сенатор замер рядом, словно над чем-то раздумывая. Вряд ли он оценит мое дружелюбие, но попробовать стоит.

— Как вас зовут? Как получилось, что мы говорим на одном языке?

Светская беседа должна приглушить мои раздумья над тем, где он хранит аметист и прочие полезные камни. По-другому мне отсюда не выбраться. Светлый молчал довольно долго и я уже решила, что он не ответит.

— Азазель. Принцепс, первый консул и трибун. Если мерить на единые стандарты, то это соответствует герцогу. Почти, и все-таки немного больше. Правителей, в вашем понимании, в Чертогах нет.

— Ого. Принцепс — это пожизненный глава сената. Консул — главнокомандующий, а трибун — тот, кто отвечает за законы. Фактически вы замыкаете на себе три ветви власти.

Я увлекалась историей. И когда-то первые государства на Мидиусе строились по такому принципу. С той разницей, что всю эту власть один человек себе не забирал. Но в итоге все свелось к империи. Самой справедливой форме правления, как писали в наших учебниках.

— Нет, — возразил герцог-принцепс. — Я лишь имею чуть больше власти, чем мои собратья. Я самый старший из них. По возрасту.

Он сделал очередную паузу и все же спросил:

— А как твое имя? У вас есть имена?

Мне стало страшно. Даже не потому, что он принимал людей за безымянных зверушек. Когда-то на Мидиусе существовали поверья, что враг не должен знать твое имя. И при этом я физически не могла ему солгать. Оттого, что я собралась назваться Лореной, горло аж прихватило..

— Фло… — меня разобрал кашель. — Фелиция.

Герцог смотрел куда-то в облака. Не сомневаюсь, он понял, что я только что попыталась его обмануть.

— Очень приятно, Фелиция. Можешь не отвечать про род и про звания. Ты образована и самоуверенна.

От этого голоса у меня по спине прошла дрожь. Он как будто записал меня в специальную книжечку и поставил печать.

Туман перестал быть просто туманом. Моему взору открылось что-то вроде амфитеатра без пола, где из пустоты одна за другой возникли пять фигур. Нет, они не извивались, как я себя представляла неприличные танцы, но и пристойными эти движения назвать было нельзя.

Двигались девушки прямо в воздухе. Все беловолосые, одетые в черные блестящие костюмы — не знаю, что это за материл, но издалека их будто облили краской. Эта одежда подчеркивала каждый изгиб. Ох, на Мидиусе не принято демонстрировать незамужним девушкам грязные развлечения. Все поджарые, ни одной лишней складки. Холмы, впадины и выпуклости.

Каждая передвигалась рывками, держа голову и позвоночник чересчур прямо. Темп постепенно нарастал. Они то поднимались выше, то падали на колени. Не прикасаясь друг другу, не замечая нас, с закрытыми глазами.

Я бросила взгляд на Азазеля. Он взирал на этот разврат так, как смотрят в окно, когда дождь пошел не вовремя.

— Что ты чувствуешь? — он обернулся ко мне. Вокруг зрачков снова разгоралось фиолетовое марево.

— Мне не по себе, — честно ответила. — Но я не понимаю, что…

— Аллегро, — Азазель поднял голос, а затем и одну руку