Лучший мир. Хельг - Дмитрий Анатольевич Васильев

Амелы сын есть, и он через год в возраст мужчины войдет, а ты хочешь его всего лишить. Всего того, что его отец, и отец его отца, в поте лица зарабатывали. А может ты к Амеле под одеяло залезть желаешь, а? Уж очень много непонятностей в смерти её мужа присутствует!

- О чем ты, Филипп? – встрепенулся один из светочей, до этого якобы дремавший и не обращающий внимание на происходящее.

- Да о том, что помню я, вот этого вот еще юнцом, - дед Филипп кивнул головой в сторону Радко. – Помню, как он на Амелу заглядывался, да слюни пускал…

- Закрой свой поганый рот, старик! – злобно прорычал Радко. – Не доводи до греха!

- Не пугай, Радко, я свое отжил и горько мне видеть, как законы отцов и дедов наших попираются. На людях всё чинно и благообразно, а стоит ночи сменить день… - дед Филипп грустно покачал головой. – Муж Амелы скольких из горящего забоя спас? Дюжину! А дети его живут в бедности. Ты козу последнюю в приданное потребовал. Знаешь ведь, без молока, на одной брюкве и капусте не проживешь. Придут к тебе за помощью, а ты и рад помочь, да вот только цена твоей помощи – слияние родов. И вот, у тебя самый большой участок, да еще и рядом с колодцем. Дальше больше…

- Замолчи! – Радко резко развернулся на пятках, его грудь вздымалась как кузнечные меха, а в глазах полыхало бешенство. – Не было у меня такого в мыслях. Я как лучше хотел, мне странник это посоветовал!

- Странник значит?! – светоч кивнул головой стоящему рядом с ним молодому мужчине.

Через несколько минут перед светочами стоял Крон Реднекс и без страха смотрел на шестерых старцев.

- Так это ты, значит, надоумил Радко виру за порушенную честь Росицы взять?!

- Я, это обычная практика у многих племен Ньясы. Вот только виру платит не родня девушки, а родня того, кто с ней прелюбодействовал.

- Ишь ты, - вновь удивился дед Филипп. – Ищи теперь ветра в поле.

- Догадаться-то не сложно, - не согласился с Филиппом его приятель, такой же согбенный временем дед. – Всяко она миловалась с тем, кто ей по сердцу, а не с тем, кто не люб.

- Так у Росицы спросите, - Крон пожал плечами. – Пусть только вначале перед богами поклянется говорить правду, а затем уже спрашивайте.

- Какими еще богами? – одновременно возмутились светочи. – Есть лишь один бог – Амнаш. Тебе ли этого не знать, на тебе его знак!

- Какой еще знак? – Крон с удивлением осмотрел себя.

- Амулет! – крикнул один из светочей. – Щит! Братья милосердия во время битв были вооружены только щитами, на которых выносили раненых с поле боя и оказывали им помощь.

- Виту знаю, Мордука знаю, - Крон принялся загибать пальцы. – Белфора знаю, Даналыка знаю, великого Грац Корга знаю, а вот Амнаша не знаю. Нет такого бога. И амулет этот, ничто иное, как щит Грац Корга, который закрывает своих последователей от бед и невзгод. Даруя им наслаждения и мучения!

- Что? – к возмущению стариков присоединились голоса из толпы. – Уберегает от невзгод, а затем дарует мучения?!

- Вы не понимаете, глупцы, - Крон развел руки в стороны и смиренно улыбнулся. – Без мучений не бывает наслаждения. Если бы не было ночи, вы бы не знали, что такое день. Грац Корг мудр и великодушен. Он наполняет людскую жизнь полнотой разнообразных ощущений. А ваш Амнаш лишь скукой бытия! Где справедливость?

- Как ты посмел! – светоч с силой ударил палкой по земле. – Как ты посмел, чужак, хулить милосердного Амнаша. Его справедливость проявляется во всем, слышишь, во всем!

- Да я вижу, - крон криво улыбнулся. – Всю жизнь прожить с нелюбимым, всю жизнь махать киркой в забое, всю жизнь не видеть ничего, кроме этой долины и всю жизнь слушать сказки выживших из ума стариков о боге, которого нет! Я готов засунуть руку в «Прореху правды» и сказать, что среди великих богов нет Амнаша!

- Святотатство! – на губах светоча выступила пена. – Прогоните этого еретика прочь из нашей деревни.

- У меня нога еще до конца не зажила!

- Выгнать! – не слушая Крона, закричали другие светочи. – Скверне не место в нашем поселке.

- Вот оно, ваше хваленое милосердие, - Крон вновь хмуро улыбнулся, краем глаза подмечая, что собравшаяся на площади толпа поделилась на тех, кто поддерживает светочей и на тех, кому их решение не по душе. – Пожилая женщина, - рука Реднекса показала на худую женщину, стоящую поблизости. - Ходит за водой с конца деревни и тратит на то, чтобы принести пару ведер, более часа. Это, по-вашему, справедливость и милосердие.

- Нет, - худая женщина покачала головой. – Это несправедливо.

- Сын старосты в двадцать лет возглавляет бригаду опытных рудокопов и зарабатывает больше тех, кто держит кайло в руках дольше, чем лет их бригадиру. Это справедливость?

- Закройте ему рот! – рявкнул староста и показал на Крона паре рослых молодцев. – Гоните его в шею, как велели светочи!

- Ну уж нет, пусть всё говорит, - пара совсем молодых, но рослых парней вышла вперед, закрывая спинами Крона. – Почему мы должны жениться на тех, кого не любим и видеть, как наши возлюбленные живут с другими и рожают детей, зачатых не в любви?

- Уйдите с дороги, щенки, - один из дюжих помощников старосты с силой оттолкнул юношу. Тот не удержался и упал на землю, при этом сильно ударившись головой.

- Напрасно ты моего сына тронул, нет в тебе милосердия! - из толпы выбрался звероподобный мужик и с размаху ударил обидчика сына кулаком в ухо…

Толпа загудела, заволновалась, задвигалась, а затем взорвалась криками и бранью. Кулаки мелькали то тут, то там. Редкие капли крови, окропившие сухую землю площади, набрали силу и превратились в ливень. Крепкие мужики, всю жизнь не знающие ничего, кроме тяжелого физического труда, перестали сдерживать огонек неудовольствия, и он полыхнул пламенем, вырвавшись наружу огненной стеной ярости и агрессии.